Касики
В айлью один человек, касик или курака (первое значение этого термина — «старший»), представляющий предка-родоначальника, стоит во главе всего рода. Согласно каким принципам назначался тот или иной курака в доимперскую эпоху, в точности не известно — похоже, это зависело от места проживания. Иногда касик принадлежал к тому из семейств, которое пользовалось особыми привилегиями внутри своего рода. Случалось и так, что он избирался членами айлью в соответствии с некой неизвестной нам системой. В эпоху инкской администрации выборная должность касика стала наследственной, вследствие того, что Верховный Инка присвоил себе право назначения кураки. Одна из основных функций кураки того или иного айлью заключалась в том, чтобы следить за распределением обязанностей и организацией работы среди своих сородичей. Он носил титул камачикук, «тот, кто наделяет каждого обязанностями». Во главе любой льякты стоял курака высшего ранга, главный касик (any курака), одной из функций которого являлось исполнение правосудия. В тех провинциях, где этой централизованной власти не было вовсе или ее эффективность была недостаточно высокой, Инки ее создавали, выказывая свою благосклонность какому-то одному семейству. Как правило, инкская администрация подтверждала обязанности местных властей и даже укрепляла их авторитет и богатство. Касики высшего ранга, те, что руководили «народами» или «провинциями», составляли своего рода знать, более или менее подобную по статусу Инкам, тогда как касики камачикук располагались практически на одном социальном уровне с общинниками (руна). В экономически развитых регионах разница между представителями знати и общинниками была более заметна.
Касики, особенно высокого ранга, распоряжались основной рабочей силой. Будучи представителем основателя рода, курака практически являлся собственником той или иной территории. Он наделял других членов айлью правом пользования имуществом. В обмен на это его подопечные поочередно возделывали его земли или работали у него на дому. С другой стороны, представители местной знати, как и Инки, были вправе иметь сразу нескольких жен. Чем больше у кураки их было, тем на большие щедрости он мог сподобиться, приглашая вассалов к себе домой — покушать и особенно выпить маисового пива. Делая их своими должниками, он узаконивал и укреплял свою власть. Этих многочисленных жен касики получали во многом благодаря Инке. Во время одной из церемоний в Кахамарке Тупак Инка преподнес в дар местному касику сразу сто жен. Вследствие того, что полигамия касиков являлась одной из основ их богатства и власти, Церкви и колониальным администрациям пришлось приложить большие усилия, чтобы ее упразднить. Даже в 1567 году один из касиков Ламбайеке, помимо первой супруги, имел и 27 «младших», или «второстепенных», жен. В 1571 году у одного из касиков провинции Сорас их было 12.
Инкская элита
Истинный господствующий класс империи состоял из представителей тех родов, которые происходили от инкских правителей и располагали в Куско дворцами, расположенными между реками Уатанай и Тульюмайу. Их также называли куску, то есть «жители Куско, кусканцы». Во времена Уаскара таких айлью было двенадцать. Эта элита и сама была стратифицирована. После Инки и его старшей жены на вершине социальноэкономической иерархии в Куско стояли ауки, «принцы», и койя, «принцессы», то есть дети, внуки и правнуки того или иного правителя, которые совместно пользовались владениями, доставшимися им от основателя их айлью. Если какому-то ауки третьего поколения не удавалось прийти к власти и в свою очередь стать Инкой, наследство предка-родоначальника делилось на столь незначительные части, что сыновья и дочери этого ауки считались уже обычными представителями инкской знати: инка и ньюсша («инфанта»). В следующем колене, то есть в пятом после предка-родоначальника, женщины, возможно, получавшие меньшую часть наследства, нежели мужчины, опускались еще на одну категорию и становились палья («госпожа»). Такая система заключала в себе как преимущества, так и неудобства. С одной стороны, она побуждала молодых людей проявлять себя на войне — то был главный способ достижения политической власти, — способствуя тем самым динамике имперской экспансии. Но она также порождала соперничество и конфликты, приводя к династическим кризисам после кончины каждого правителя. Без одного из подобных кризисов, быть может, не состоялось бы и испанское вторжение.
Инкские женщины занимали почетное положение в обществе, возможно, по причине небольшого количества войн — если не брать в расчет короткий период инкских завоеваний — и отсутствия агрессивной торговой деятельности. За некоторыми представительницами знати был закреплен наставник, от которого они получали то же формальное образование, что и мужчины. Имелись у них и собственные слуги или япа, некоторые из которых могли занимать высокие политические должности. Так, Туаличуску, касик Лимы на момент Испанского завоевания, был одним из личных слуг жены Уайна Капака. Старшая и младшие жены Инки, по-видимому, играли центральную роль в интригах, имевших целью возвести на «престол» сына одной или другой. К примеру, Мама Окльо, мать Уайна Капака, можно сказать, единолично привела сына к власти. Некоторые женщины напрямую занимали политические посты, как, например, Куншаруачу, дочь влиятельного касика из провинции Уайлья и младшая жена Уайна Капака, унаследовавшая должность касика от отца. Она заключила выгодный стратегический союз с испанцами, предложив им помощь и гостеприимство во время проезда отрада под командованием Писарро (сентябрь 1533 г.) через ее столицу, Уайлья. Впоследствии она выдала Киспи Сису, свою дочь от Инки, замуж за самого Франсиско Писарро. Во время штурма Лимы войсками Манко Инки (1536 г.) Кунтаруачу прислала зятю, осажденному в его новой прибрежной столице, подкрепление, что во многом и предопределило исход сражения.
В течение того столетия, которое просуществовал Тауантинсуйу, инкская элита и элиты провинциальных вождей частично объединились. Во-первых — культурно, так как Инка требовал от своих главных касиков, чтобы те присылали своих детей или хотя бы некоторых из них в Куско, и не только для того, чтобы обеспечить их культурную и языковую «инкаизацию», но и для того, чтобы оградить себя от малейших попыток их родных к восстанию. Во-вторых — через кровные узы, так как отношения между властью имперской и властью местной в каждом поколении закреплялись посредством браков между инкскими женщинами и представителями провинциальной знати, или же между инкскими аристократами и женщинами из местных элит. Хуан де Бетансос, испанский солдат, женившийся на племяннице Уайна Капака, в 1557 году докладывал, что Пачакути, тотчас же после своего возведения на престол, собрал кураков «и всем им отдал в жены женщин из Куско, принадлежавших к его роду, чтобы каждая из них стала старшей супругой того касика, которому она предназначалась, и чтобы их дети стали наследниками их государств и территорий». УанкаАуки, сын Уайна Капака и некой принцессы из племени уанка, служит прекрасным примером этой интеграции представителей инкской и неинкской знати, так как он был главнокомандующим армии Уаскара во время конфликта последнего с Атауалъпой. Другому сыну Уайна Капака, Паулью, чья мать принадлежала к элите провинции Уайлья, в хаосе, вызванном испанским вторжением, удалось даже захватить верховную власть в Куско.
