— Поступки…
— Ну да. Как, скажем, сегодня на корте. Вот это было красиво, это было по-мужски.
— Понял, — он вновь сел на качалку и, оттолкнувшись ногами, засвистел свою любимую «Шелковую куклу». Так, насвистывая, и глядел вслед удаляющейся Маргарите. Усвоил, что лишние слова не красят джентльмена.
Глава 8
КАК СТАТЬ ДЖЕНТЛЬМЕНОМ
…Вы любите ночные шашлыки?
Может, вам и не доводилось их пробовать? О, тогда у вас еще все впереди!
Как описать эту смесь запаха промаринованного румянящегося мяса и лука с ароматами скошенного газона и обезумевших с наступлением темноты белых цветов — табака и ночной красавицы?
С чем сравнить эти красноватые блики на лицах от мерцающих угольков мангала? И эти полуосвещенные руки, которые поворачивают шампуры, вынырнув из тьмы, скрывающей их владельцев?
Разве что на полотнах Рембрандта можно увидать подобие этого…
И голоса у всех приглушены, словно люди стесняются вспугнуть слишком резкими звуками обидчивых Духов Ночи…
— Котя! О, кто к нам пришел! Сам Котя! — негромко восклицали кавказцы-шашлычники, узнав Завьялова. — Ах, Котя, ты не один, поздравляем!
Из темноты, как по волшебству, материализовалось белое пластмассовое кресло для Маргариты, а потом и круглый маленький столик. И без всякой скатерти-самобранки на нем начали возникать яства. Огурчики в пупырышках, наливные помидоры и неестественно крупные дольки чеснока даже в темноте поражали интенсивностью красок, точно подсвечивались изнутри.
Подлинный джентльмен должен угощать даму — Костя сам, без Ритиной подсказки, интуитивно почувствовал это. И сразу претворил в практику.
Конечно, ему хотелось бы пригласить ее в ресторан. Деньги у заправского водителя для этого имелись: не весь левый заработок он нес в семью, оставлял себе заначку.
Да вот беда: леди-то переоделась к ужину, а он так и остался в пропотевшей линялой футболке, в которой играл в теннис. Правда, при нем теперь была шикарная серебряная ракетка, но она же не могла заменить костюма и галстука!
Невозможно ведь, в свою очередь, просить Маргариту:
— Не обождете ли, пока я сменю одежду?
У Константина было богатое воображение. Он живо представил себе, как на эти его слова леди ответит суетливо, словно поменявшись с ним местами:
— Да я хоть всю ночь! Ты только скажи… Хоть мне и подниматься рано к завтраку… Но ради тебя, Константин, могу и не завтракать…
Костя рассмеялся собственной нелепой фантазии и — нашел выход. Зная наперечет все сочинские тупички, закоулки и уютные местечки, он пригласил волшебную леди туда, где затрапезный внешний вид не помеха: в ночную шашлычную под открытым небом. Помимо всего, его тут знали и уважали, несмотря на юношеский возраст.
Эти ребята, Левон и Серго, собираясь под утро по домам, вызывали не первое попавшееся такси, а спрашивали персонально его, Константина Завьялова.
На собственных машинах они с работы никогда не добирались: считали это дополнительной, обременительной нагрузкой после трудовой ночи.
Левон и Серго обслужат «Котю» и всякого, кто будет с ним, по первому классу.
А сегодня Котя подцепил такую кралю, что… заслужил у кавказцев еще большее почтение.
Они пили холодное молодое вино: любопытно, под каким кустом спрятан и к какой электропроводке тут у них подключен холодильник?..
— Хорошо-то как. Костя, спасибо тебе, — расслабилась Рита.
Дневные переживания оставили ее, мыслию Георгии — тоже. Она чувствовала, что это — лишь временная передышка, но зато такая приятная!
Шумела листва над головами, а сквозь нее просвечивали звезды. И вдруг где-то наверху, совсем рядом, защелкал соловей.
Мужчины не обратили на него внимания: для них эти летние трели были привычны и естественны. А Маргарита — заслушалась…
И опять вернулась на много лет назад, в родной невзрачный Серпухов.
…У Пигмы и Саи случилась маленькая, глупая, но для них весьма ощутимая трагедия: поломался японский кассетник. А значит — королева осталась без серенад.
Но она этого не заметила, потому что как раз в эту ночь под ее окнами, во дворе, неведомо откуда объявился соловей. Он заливался так страстно, так самозабвенно и цветисто, что ввел Риту в заблуждение: девочка решила, что поклонники раздобыли новую модную запись.
И наутро поблагодарила их от души. А обожатели не поняли — за что: подумали, что у них появился конкурент, некий мистер Икс.
Долго они искали и вычисляли этого третьего лишнего. И спорили. Что сделать с ним, когда найдут: взгреть как следует или принять в свою донкихотскую компанию? Ведь мастер настоящей, живой серенады им не помешал бы.
А когда магнитофон отремонтировали, мистер Икс исчез. Тоже, наверное, был самолюбив и не терпел конкуренции…
— Почему вы молчите? — встревожился Костя. — Вам тут надоело?
— Что ты, мальчик. Я слушаю. Мне кажется, я понимаю, о чем он поет.
— Кто? Никого не слышу.
— Эх ты! Да соловей же!
Костя прислушался:
— Правда, поет. Надо же… Я в первый раз…
— По-моему, — задумчиво сказала Маргарита, — это песня любви…
— Ре-бемоль мажор, — определил Константин. — И в шаффле шпарит, как настоящий джазист.
— Разбираешься?
— Музыкалку почти закончил. По сольфеджио проходили: тональности и все такое…
— Почему же «почти»? Надоело?
— А!.. Работать пошел. Музыкант — не профессия.
— Это кто тебе внушил?
— Да чего — внушил. И так понятно.
«Сманить его, что ли, с собой в Москву? Пристроила бы в какой-нибудь хороший джазовый колледж… А там, глядишь, Гнесинка или консерватория, — мелькнуло в голове у Маргариты. — Ишь ты, не профессия… А может, это и верно… Для музыканта главное — шанс: нужно быть вечно начеку, чтобы не пропустить его. А таксист на кусок хлеба, и даже с маслом, всегда заработает»…
У Маргариты было все, что ей нужно, и она считала это естественным, однако прекрасно понимала, что так — не у всех.
Здесь у Кости — свой мир, своя вотчина. Здесь он — король и всегда им будет. А как примет его столица — еще неизвестно. Не дай Бог, пополнит многочисленную армию безработных музыкантов.
А ей, Маргарите Солнцевой, возможно, будет совсем не до него. Нет, определенно: она не сможет вечно нянчиться с этим ребенком. Не взвалит на себя такую ответственность. Вот же, она и собственных детей пока не заводит. Не появилось такой потребности — неустанно о ком-то заботиться…
Пока что хватает в качестве объекта заботы и самой себя…
