Эмма обернулась и взглянула на виноватое лицо Мари.
- Не волнуйся. Если бы она пришла сюда за покупками, я бы с большим удовольствием содрала с нее двойную цену.
Мари засмеялась и тут Бэкки высунулась из-за шторы, закрывающей служебное помещение.
- Злобная ведьма на помеле уже улетела?
Эмма махнула рукой в сторону витрины.
- Не совсем. На данный момент она пилотирует нашу скамейку.
Со вздохом облегчения Бэкки вынесла зеркало.
- Вот, Мари. Надеюсь, вам с Джейми понравится.
- О, я уверена, что понравится, - ответила Мари, не отрывая взгляда от упакованного зеркала. Спокойно болтая с девушками, она расплатилась и, весело помахав, вышла из магазина. Обе женщины наблюдали, как Мари отчитывала Ливию, пересекая дорогу, но вскоре потеряли их из виду.
- Итак, Макс снова в городе, - скрывая ухмылку, Бэкки облокотилась о прилавок.
- Ага.
- Собираешься приударить за Доктором Объедение? Ты ведь втюрилась в него еще в младших классах, правда?
- Если есть хоть полшанса? Оооччень может быть.
Женщины переглянулись и расхохотались. Обе понимали, что Эмма не имеет ни единого чертова шанса, чтобы привлечь внимание Макса Кэннона. У нее и в старших классах их не было, а с тех пор она определенно не изменилась.
Что такой мужчина, как Макс, мог бы в ней найти?
Глава 1
- Боже, он так сексуален!
Эмма Картер выглянула через витрину «Желтофиолей
[2]
» и увидела самую классную задницу из всех, которые, к ее удовольствию, когда-либо разгуливали по улице. Вышеозначенная задница была туго обтянута узкими голубыми джинсами, заставляющими не одну представительницу женского пола возносить благодарственные молитвы создателям Levi’s. Солнце играло в светло-золотистых волосах, спускавшихся на его широкие плечи, их длина вполне позволяла собрать их в короткий хвостик. Даже невзирая на довольно объемистый кожаный пиджак можно было смело сказать, что его тело, его мускулатура сформировались без поклонения богу Стероиду. И у него были самые яркие, самые ясные голубые глаза во всем штате, хотя ей не часто доводилось смотреть в них. Обычно его взгляд задерживался на ком-нибудь другом: к примеру - на тех элегантных красивых женщинах, что толпами увивались возле него. Боже, он был великолепен. Его лицо было слишком красивым, чтобы быть настоящим. Единственно, что нарушало его совершенство - небольшой шрам вдоль одной стороны его носа, почти незаметный, если не вглядываться. Когда Макс разговаривал с ней (а это случилось так много лет назад, что ей уже и не хотелось считать), Эмма не спуская глаз смотрела именно на этот шрам.
Когда самая восхитительная в мире задница завернула за угол, Эмма и Бэкки откинулись назад и разом вздохнули.
- Все, что я хочу на рождество - это кусочек от нее, - Бэкки снова вздохнула, хотя ее зеленые глаза блестели от смеха. Неукротимые каштановые кудри бешено заметались вокруг ее головы, когда она встряхнулась как мокрая собака. Бэкки была слишком худой, косточки на запястьях и лодыжках просто торчали, и если бы Эмма достоверно не знала, что она ест как лошадь, то подумала бы, что подруга страдает анорексией. Но Бэкки с рождения было суждено мучиться с таким обменом веществ, так что ей приходилось есть больше чем многие люди, чтобы просто поддерживать свой вес. У Эммы же все как раз наоборот. Лучшее, что можно сказать о ее фигуре: у Мэрилин Монро был тот же размер. Чтобы она ни делала, сбросить вес не получалось. Они друг другу не завидовали.
- А разве не кусочек Саймона Холта?
Бэкки залилась краской. Темноволосый, кареглазый, красивый как смертный грех Саймон не раз возникал в ее хмельных фантазиях. Эмма пригладила волосы.
- Что касается меня, так если бы вдруг Макс Кэннон, обвязанный бантом, оказался голым под моей елкой, - первое, что он сказал бы мне: «Привет, ты, кажется, Эдна? Не развяжешь меня? У меня сегодня свидание».
Они снова посмотрели друг на друга и захихикали, а затем вернулись к работе.
Эмма очень гордилась тем, что они с Бэкки сумели достичь. Они дружили с младших классов, и обе были «желтофиолями». Мальчишки не ухлестывали ни за кудрявой и слишком худенькой Бэкки Йегер, ни за пухлой неброской Эммой Картер. Особенно когда рядом были такие девушки как Ливия Паттерсон и Белинда Кэмпбелл - обе стройные красивые блондинки из команды поддержки.
Бэкки и Эмма решили пойти в местный колледж и специализироваться в бизнесе, в отличие от других ребят, включая Макса и Ливию, которые предпочли уехать из штата и поступать на учебу за его пределами. После окончания колледжа Эмма получила наследство от своей бабушки по материнской линии и купила на эти деньги здание, в котором сейчас размещается их магазин, «Желтофиоли».
«Желтофиоли» имел дело с той категорией людей, которые имели страсть к уникальным, единственным в своем роде, сделанным вручную художественным произведениям. Эмма обожала его. Их экстравагантный магазин предлагал вырезанные вручную часы с кукушкой, картины, старинные зеркала, маски, расписанные тарелки…, словом все, чем можно украсить стену. Идея этого бизнеса пришла в голову Бэкки и очень долго, целую ночь, поглощая буррито
[3]
и попивая маргариту
[4]
, она уговаривала Эмму заняться им.
Эмма приостановилась и обвела взглядом свой «салон». Антикварный ковер покрывал потрескавшиеся деревянные полы. Маленький викторианский диванчик с парчовой обивкой кремового цвета стоял посреди комнаты. Перед ним располагался роскошный кофейный столик красного дерева в стиле королевы Анны, с серебряным чайным сервизом на нем. Два викторианских стула с той же парчово-кремовой обивкой, что и на диванчике, стояли напротив него, дополняя ансамбль. Вся эта обстановка создавала уютную атмосферу для бесед, и ей часто пользовались обе женщины и их покупатели. У одной из стен находился газовый камин. На его покрытой витиеватой резьбой полке были расставлены черно-белые или тонированные сепией фотографии в серебряных рамках. На одной из них была представлена Эмма в викторианском платье с кружевами цвета слоновой кости. Черная камея украшала ее шею, волосы подобраны вверх, приветливая улыбка озаряла лицо. На другой - Бэкки, одетая, как девушка из салуна с Дикого Запада, ее непокорные кудряшки и перья шляпки торчали в разные стороны. Подол ее платья был приподнят с одной стороны, чтобы были видны черные сапоги и полосатые чулки. Ни одна из этих фотографий не выделялась на общем фоне. Обе стояли среди остальных и, если не приглядываться, можно было их и не заметить.
