– Многие люди сталкиваются с проблемами, если перестают принимать таблетки.
– Теперь уже неважно, в чем причина, я просто не могу с этим справиться.
– Ты уже представляешь, как бы ты себя убил?
– Да. Я бы прыгнул с Бруклинского моста.
Слышно, как Кит набирает что-то на клавиатуре.
– Что ж, Скотт, хоть мы и не горячая линия помощи при суициде, у нас есть программа пяти шагов помощи при тревожных состояниях. Хочешь попробовать?
– Хм… конечно.
– Ручка и листок есть под рукой?
Я пошарил в ящиках обеденного стола – карандаш и бумага нашлись. Зашел в ванную, включил свет и сел на унитаз вместе с Китом.
– Итак, шаг первый. Запиши какое-то событие, которое с тобой произошло, и что ты при этом чувствовал.
– Любое событие?
– Да, верно.
– Ладно… – И я записываю на листочке «На прошлой неделе ел пиццу».
– Записал? – спрашивает Кит.
– Да.
– Теперь напиши, что ты при этом чувствовал.
– Ладно. – Я написал: «Мне было клево, наелся до отвала».
– А теперь запиши все «что» и «если бы» (сомнения), которые у тебя были по отношению к этому событию.
– Это как?
– Напиши, что можно было сделать, чтобы тебе было еще лучше тогда, но ты не сделал и сожалеешь.
– Погодите, я это… я, похоже, не то событие выбрал.
Яростно стираю первую фразу, помеченную единицей. Прошу Кита подождать, а в это время вместо «Ел пиццу» записываю «Выблевал мамину тыквенную запеканку», а под номером два пишу «Чувствовал, что хочу себя убить». Облажался я, похоже.
– Просто напиши «что» и «если бы», – подбадривает меня Кейн.
Ну, значит, надо было удержать запеканку в себе, тогда я почувствовал бы себя сытым. Это я и записал.
– Теперь запиши, что ты должен был сделать тогда.
– Что я должен был сделать?
– Верно. Потому что никаких «что» и «если бы» в мире не существует.
– Не существует?
Я засомневался в Ките. Если он из Центра помощи при тревожных состояниях, что за странные упражнения он дает – они сбивают с толку и от них становится еще тревожнее.
– Не существует, – отвечает он. – Есть только то, что могло сложиться иначе. Никаких «бы» и «кабы» у тебя нет, понимаешь? У тебя есть только то, что можно было сделать по-другому.
– А, – говорю я.
– Ты никогда не знаешь, что произошло бы, если бы ты поступил так или иначе. Твоя жизнь могла бы стать хуже, разве нет?
– Куда уж хуже? Я позвонил на горячую линию для самоубийц.
– В жизни важны потребности, их только три: потребность в питании, воде и крыше над головой.
«А еще в воздухе, – думаю я. – Друзьях. Деньгах. Разуме».
– Ну а следующий шаг – записать только то, что нужно было сделать по отношению к этому событию, и сравнить с тем, что ты хотел бы сделать.
– Сколько там всего шагов?
– Пять. Пятый самый важный. Сейчас мы на четвертом.
– Знаете, вообще-то я, э… – Я смотрю на клочок бумаги, покрытый полустертыми почеркушками про пиццу и запеканку. – Я думаю, мне лучше поговорить с кем-то с горячей линии для самоубийц. Я до сих пор чувствую себя очень… ужасно.
– Хорошо, – вздыхает Кит.
Я переживаю за него: подумает еще, что не справился с работой. Так что я говорю:
– Да все в порядке. Вы мне очень помогли.
– С молодежью непросто работать, – говорит он. – Тяжко это. Ты звонил на 1-800-СУИЦИД?
1-800-СУИЦИД! Ну конечно! Как я сразу не подумал? Мы же в Америке. Тут у всех есть номер, начинающийся на 1-800.
– Это государственная линия помощи по телефону. Еще есть местная служба по предотвращению самоубийств… – Кит диктует другой номер.
– Спасибо. – Я записываю оба телефона. – Большое спасибо.
– Не за что, Скотт, – отвечает Кит, и я кладу трубку и набираю 1-800. Впервые за долгое время я звоню не по мобильному.
Я думаю: довольно удобно, что в слове «суицид» шесть букв.
– Алло, – отвечает женский голос.
– Здравствуйте, я… – И я прогоняю все то же самое, что говорил Киту. Мою нынешнюю собеседницу зовут Марица.
– Значит, ты перестал принимать «Золофт»? – спрашивает она.
– Да.
– Знаешь, вообще-то, его надо пить… пару месяцев.
– Так я пару месяцев его и пил.
– Некоторые принимают «Золофт» годами. Ну как минимум от четырех до девяти месяцев.
– Знаю я, но тогда мне стало получше.
– Понятно, а как ты себя чувствуешь сейчас?
– Я хочу покончить с собой.
– Слушай, Скотт, для своего возраста ты хорошо воспитан и образован.
– Спасибо.
– Знаю, в последних классах учиться нелегко.
– Да не так уж. Просто я не справляюсь.
– Родители знают о твоем состоянии?
– Знают, что мне плохо. Сейчас они спят.
– А где ты?
– В ванной комнате.
– Дома?
– Да.
– Ты живешь с ними?
– Ага.
– Ты знаешь, что, когда кто-то хочет покончить с собой, это считается случаем, требующим неотложной медицинской помощи?
– Неотложной, значит.
– В твоем состоянии нужно ехать в больницу, понимаешь?
– В больницу?
– Да, поезжай прямо в отделение скорой помощи, и там тебе помогут. Они знают, что делать в таких случаях.
Отделение скорой помощи? Я там не был с тех пор, как меня в младших классах сшибли санками на детской площадке. Из уха хлестала кровь, а когда я очнулся, мне показалось, что я дня три проспал и даже не мог сказать, какой был год. Я пробыл там ночь, мне сделали МРТ мозга, чтобы убедиться, что нет повреждений, и отправили домой.
– Ты собираешься идти в отделение скорой, Скотт?
– Э-э-э…
– Хочешь, я вызову тебе 911? Если ты не в состоянии добраться сам, мы вышлем машину скорой помощи.
– Нет, нет! Не нужно.
Не хватало еще, чтобы соседи видели, как меня увозят. И к тому же больница почти рядом, как я раньше не догадался? В двух кварталах от меня госпиталь «Аргенон». Я могу дойти туда пешком. Может, так даже лучше. Я туда приду – и больше ничего не надо делать. Я скажу, что со мной, они дадут лекарство. Может, уже придумали какие-то новые таблетки, вроде быстродействующего «Золофта», возьму их и пойду обратно домой. Родители даже не узнают.
