— Но ты же, — полузадушено прохрипела, не в силах оторвать взгляд от его потемневших глаз. И губ, ставших вдруг такими манящими. И пускай прозвучало слишком картонно, но не сказать я не могла! — Ты же голубой…
— Ты так в этом уверена? — криво и как-то болезненно усмехнулся Андреев.
И вместо дальнейшего ответа… Вместо ответа меня поцеловали. Крепко, сильно, нежно. Так, что закружилась голова, так, что сбилось дыхание, так, что задрожали колени и затрепетала душа…
— Рома… — только и сумела застонать, безвольной куклой отдаваясь во власть его рукам, с наслаждением и нетерпением запуская пальцы в его мягкие белый волосы.
Я по нему соскучилась. Господи, как я по нему соскучилась!
Это был поцелуй, помноженный на вечность. Меня пили, словно дорогое вино, меня обнимали, будто редчайшее сокровище, меня соблазняли, как самую желанную женщину в мире…
Голубой? Да забудьте!
Не может человек нетрадиционной ориентации вести себя так. Так нежно, трепетно и страстно одновременно. Незаметно увлекать за собой, и быстро срывать одежду, заставляя слышать, как громко рвется неподатливая ткань, сдаваясь на милость его нетерпению. Резко кидать на кровать, и губами нежно исследовать каждый миллиметр моего тела… Уверенно, быстро, непоколебимо.
Как зверь, добравшийся до своей добычи, как демон, дорвавшийся до свежей плоти…
Как нормальный парень, годами прикидывающийся геем, лишь бы иметь возможность быть рядом с любимой женщиной, без всяких недомолвок утаек, секретов и личного пространства. Ибо иногда то, что мы вынуждены скрывать и переживать, проще рассказать верному другу, чем человеку, которого любишь. Друзья не притворяются перед друг другом, а молодые люди в отношениях всегда пытаются казаться лучше, чем они есть на самом деле…
И иногда, переступить порог давней дружбы оказывается страшнее, чем долго молчать и притворяться.
Мне не нужно было услышать это от Ромки, чтобы понять.
Я его знала. И он знал меня. И вот теперь, когда все страхи, опасения, и едва ни рухнувшие надежды были, наконец, опущены, за занавесой мишуры из выдуманных причин, осталось только то, что мы оба так хотели.
Мы.
Он хотел меня, а я — его. И все разговоры как-то вдруг незаметно стали лишними…
Эти эмоции, эти невысказанные за долгие годы слова, эти чувства… Они искрили между нашими обнаженными телами. Вместе со всей злостью и сомнениями на пол летели подушки, наша одежда, мое белье, будильник с тумбочки. Я задыхалась от запаха от его тела, я вдыхала пьянящую мяту, я целовала его губы и никак не могла насытиться его неповторимым запахом. Я хотела быть ближе, еще ближе, ближе настолько, чтобы залезть ему под кожу. Мне было его мало. Сейчас, всего, такого ненасытного и покорного одновременно, мне было его мало!
Я чувствовала, как его сильные руки сжимают мою талию, как губы оставляют на шее следы почти на грани боли. Я слышала его стоны, я чувствовала его нетерпение и желание не торопиться одновременно. Я наконец-то почувствовала себя желанной, счастливой… любимой.
Вместе с капельками пота с нас стекали все сомнения, вместе с хриплыми стонами вырывались торопливые, но искренние слова любви и откровенные признания, вместе с долгожданным острым, ни с чем не сравнимым удовольствием по венам текла раскаленная лава наших неосуществленных до сей поры желаний.
В эту ночь мы оба получили все, о чего так долго ждали, о чем мечтали, на что надеялись, но боялись дать об этом знать…
Мы получили друг друга.
Глава 14
— Ты — свинья! — девушка застыла посреди спальни, выплюнув фразу со всей ненавистью и злостью. И только потом заметила, что собственно, у ее праведного гнева есть… ну, совсем неправильные свидетели! — А, пардон, братец. Я тебе, случайно, не помешаю?
— Да нет, что ты, — подавив вздох, скучающим тоном заметил Макс, лениво натягивая простынь на свое туловище. Точнее нижнюю его часть. А если совсем точнее — на его голую нижнюю часть!
А тем временем, вина его голого и немного… возбужденного состояния, небрежно выгнула левую бровь, ни капли не смущаясь своего собственного одеяния в стиле ню. Правда, кое-кого такой расклад не устроил.
И Милана, заметив, что ее присутствие никого особо не смутило, ввернула голой красотке ее картинно-картонный жест недоумения:
— Не поняла. Ты всё еще здесь?
Девушка, привлекшая внимание Козырева еще в день заселения в отель, молча перевела взгляд на мужчину… который, к слову, тоже не обошел ее недетские желания стороной. И вот, спустя время, показавшееся неприлично долгим, эти два одиночества встретились… И для чего?
Чтобы их прервали на самом интересном месте!
— Иди, Оля, — с неохотой садясь, хмыкнул Макс, садясь на кровати. — Продолжим потом.
— Как скажешь, — не став спорить, девушка прильнула к нему, обнимая со спины. И, поцеловав в обнаженное плечо, поднялась, нарочито небрежно скидывая с себя одеяло.
Что? Что вы там говорите? Смущаться присутствия постороннего человека… А смысл? Рано или поздно она получит желаемое, а тратить нервы на скандал, значит заранее испортить себе будущее удовольствие. Да и закатить сцену, в этом случае, равно упустить шикарного мужчину!
Понятно, что здесь, в отеле, подобных денежных мешков великое множество, на самый страшненький вкус и самый премерзкий цвет. Но разве не приятнее окрутить богатого и красивого, чем просто богатого?
И Ольга решила «мудро», как она сама думала, отойти сейчас, чтобы получить потом. В общем-то, разумное решение… если оставить всю нравственную составляющую этой ситуации где-нибудь… ну, за окном!
— Тебе обязательно вести себя, как ревнивая жена? — потянувшись к настольной лампе на прикроватной тумбочке, Макс закурил, так и не включая свет. И не глядя на свою сестру, сложившую руки на груди, продолжая буравить его злым взглядом прищуренных глаз.
— А тебе обязательно обращаться со мной, как с пустым местом? — огрызнулась Милана. — Меня, знаешь ли, задолбало, что окружающие меня ни во что не ставят. И мой родной брат в том числе!
— А я обязан думать о твоих чувствах? — фальшиво настолько, что табак на зубах скрипел, отозвался Макс. — Да брось! А как же твой любимый принцип «никто, никому, ничего не должен»?
— Это другое!
— Да что ты? — усмехнулся Козырев. — Занятная политика двойных стандартов, сестренка. Ты уже или соблюдай собственные правила, или…
— Или что?
— Или оставь меня в покое, — спокойно закончил мужчина. — Твои нравоучения, тем более сейчас — последнее, что я хотел бы услышать. Ты вообще явилась немного не вовремя, не находишь?
— А не угадал! — зло рассмеялась Милана, хватая со столика чистый бокал и открытую бутылку с розовым брютом. — А я как раз в нужном месте, и в нужное время. Ибо пока ты здесь пытаешься крутить шашни со всякой швалью, от тебя сбегает… как ты там говорил? Перспективная сотрудница, отлично вышколенная помощница, потенциальная золотая жилка? Так вот, милый братец. Пока ты тут кувыркаешься на простынях, эта жилка собирается биться у кого-то другого! И при том на весьма приличной должности и за куда более щедрую зарплату. Кстати, на что ты рассчитывал, предлагая ей сомнительные богатства на еще более сомнительных условиях? Ты хотел и рыбку съесть, и на дерево влезть? А что, прикольно. Я бы ее приодела, ты бы ее воспитал, и она горбатилась бы на тебя долгие годы, получая копейки, и не смея возразить! Все в плюсе, не так ли?
