Мое сердце разбито. Однако его сердце в данный момент важнее. Следующие несколько минут решат вопрос жизни и смерти.
Но, несмотря на это, Ник стремится ко мне – пока Аннамэтти не берет его за руку и не шепчет что-то на ухо. Кронпринц тут же возвращается в строй и отводит взгляд.
Начинает играть музыка. Танец начинается. Больше всего на свете хочется сбежать. Но я в западне. Придется смотреть на парочки монарших особ и фальшиво улыбаться.
Корона Ника – маяк в центре зала. Все остальные вращаются вокруг него. Улыбку на лице принца невозможно не заметить – ее сияние озаряет все помещение. Она ослепительнее, чем бриллианты королевы. Ярче, чем сапфиры в короне короля.
Длинные локоны Аннамэтти летают, покачиваются, кружатся. Медово-русое облако весело танцует вокруг спрятанной в его центре жемчужины.
Множество пожилых людей с завидным энтузиазмом и фанатизмом наблюдают за парами. Они стоят очень близко к танцующим, пытаясь почувствовать и впитать молодую, прекрасную, расцветающую любовь.
Музыка прекращается. Партнеры кланяются друг другу, прежде чем другие пары успевают наводнить паркет и потеснить их в ожидании новой мелодии. Монархи потерялись в толпе – танцуют практически все. Я пробираюсь поближе к периферии и наконец опускаюсь на стул у стены. Тут же чувствую, как на мое плечо опускается чья-то рука.
– Не я дал глашатаю имя этой девушки, – голос Икера звучит тихо и сдержанно. Напряженно. – Пожалуйста, потанцуй со мной. Прошу тебя, Эвелин.
– Я…
Юноша берет мою руку в свои ладони.
– Позволь мне исправить это недоразумение. Пожалуйста. Эта девушка для меня ничего не значит.
Пепельной блондинки не видно поблизости. Она не висит у принца на плече. Девушки нигде нет. Очевидно, ее расстроило бегство партнера после одного-единственного танца.
Я делаю большую ошибку: заглядываю ему в глаза. Икер завораживает меня, как не смог бы ни один приворот. Воспоминания смешиваются с происходящим в настоящий момент. Но я не могу танцевать с ним. Стыд, который я испытала, удвоится, если люди подумают, что принц просто меня пожалел. Я качаю головой.
– Прошу, – умоляет он. – Мне противно от мысли, что придется танцевать с одной из этих девушек. Мне нужна ты, Эви. Только ты.
Я смотрю по сторонам: все наслаждаются вечером. Пляшут, кружатся, смеются. Почему я должна себя этого лишать? Пусть болтают.
Я наконец соглашаюсь. Принц поднимает меня и обнимает за талию. Моя рука идеально помещается в его ладонь. Как будто она создана для того, чтобы быть там. Музыканты играют быструю мелодию. Мы идем к центру зала. У меня такое чувство, будто бы весь мир исчез. Остались только мы с Икером. Стоим, прижавшись друг к другу. Нас затягивает невидимый круговорот.
– Тетя, должно быть, вписала имя этой девушки в свиток, – шепчет Икер мне на ухо. – Да, так и было. Я называл твое имя.
Я хочу ему поверить. Правда. Но я знаю о репутации Икера. Его привычках. И где-то глубоко внутри я задаю себе вопрос: была ли это его первая с ней встреча? Принц не посмотрел на меня, когда произнесли ее имя. В отличие от Ника. Икер смотрел на нее. Как будто знал эту девушку.
– Прошу, Эви… – среди заполонивших танцевальную площадку пар Икер немного отклоняется назад – чтобы я смогла разглядеть его лицо. Беспокойство в голосе юноши теперь читалось и в глазах.
– Икер, все в порядке, – говорю я. Хоть это и неправда.
Он ведет меня мимо короля с королевой и огибает Мальвину с Руйвеном. Мы вальсируем мимо Ника с Аннамэтти. Я чувствую присутствие магии. Интересно, Аннамэтти применила заклинание, чтобы не заплетались ноги? Невзирая на всю ее грациозность, после часа практики ноги девушку не слушались. Она очень устала.
Икер следит за моим взглядом.
– Что? – спрашивает он.
Вряд ли принц согласится с моими следующими словами.
– Ник и Аннамэтти – они такие… это все так…
– Сомнительно?
Не это слово я искала. Градус накала его злобы возрос со времен нашего плавания на корабле. Я не видела, чтобы Икер пил темное пиво этим вечером. Но одно-единственное слово выдает его настоящее отношение. Я улыбаюсь в надежде, что это смягчит его взгляд.
– Романтично. Я хотела сказать «романтично».
Икер бесцеремонно хохочет. Те, кто еще не наблюдал за развитием нашей драмы, поворачивают головы на звук. Он демонстративно поправляет прядь моих волос, прежде чем наклониться и сказать мне на ухо:
– В их отношениях нет ни грамма настоящей романтики, – его голос звучит безобидно. Однако я знаю: Икер не шутит.
– Ты их видел? – я резко отстраняюсь, стараясь говорить беззаботно. Но в моем сердце затаилось раздражение. Почему он отказывается верить в то, что Аннамэтти может сделать Ника счастливым? И тогда все мы будем неимоверно счастливы.
– Эви, ты так же умна, как и красива. Ты сильная, не растеряешься на корабле; ты удивительно остроумна… но… – Тут у меня душа уходит в пятки. Мне кажется, он видит меня насквозь. – Ты провела столько времени с Ником и все еще не понимаешь, что королевский долг – это прежде всего долг перед народом? Мы – ходячие государственные символы. Мы можем плясать, петь и играть роли. Но делаем это ради нашего народа, хотим того или нет. У символов нет выбора.
Мы описываем еще один круг. Икер оказывается с другой стороны от моего лица. Он прижимается ко мне щекой.
– Романтика, которую ты видишь, уходящая. Она не может остаться – корона не позволит.
Таким образом, Икер подтверждает то, что я и так знала все это время. Принц злится на Аннамэтти, но его слова касаются и меня. Все время, что мы были вместе, этот вывод находился у самой поверхности. И всякий раз, когда мне хотелось уйти, я обманывала себя, игнорируя и отрицая его. Улыбки и обещания вскружили мне голову.
Но верх жестокости вот в чем: он считает, будто я должна с этим смириться. Именно поэтому Икер так просто и буднично говорит обо всем. Юноша может уговорить меня потанцевать с ним, отправиться в плавание, приучить прибегать к нему по первому требованию. Принц хочет, чтобы я стала его… игрушкой. И я должна спокойно жить с этим, потому что у него есть ответственность, есть долг? Нет.
Я хочу вырваться из объятий Икера, но мы кружимся в танце. И с каждым оборотом его слова все больнее впиваются в меня. Принц так крепко меня держит.
– Разве ты не хочешь увидеть, насколько она опасна? – продолжает Икер.
– Ничего опасного в любви нет, Икер, – отзываюсь я. Мои слова звучат холодно.
– Любовь очень опасна. Когда я смотрю на Аннамэтти, то вижу человека, которого совсем не знаю. Который проявляет огромный интерес к моему брату. Принимая во внимание положение Ника, уровень его ответственности и его чувства, это не кажется безобидным. Это холодный расчет.
