– Спасибо, что подвезла, – поблагодарила Инга. – Зайдем, поужинаешь с нами.
– Нет, спасибо, уже слишком поздно, – вежливо отказалась я.
– Да брось…
– Нет, правда, я поеду.
– Ну, как знаешь, – пожала плечами Инга. – Погоди, я тебе свой телефон запишу… Вдруг понадобится.
Инга взяла мой мобильный и ввела номер в память. Подобрав полы шубы, она выпорхнула из машины и, подойдя к калитке, нажала на кнопку вызова. Из динамика что-то пролаял искаженный голос неопределенного пола.
– Я это, я, – раздраженно сказала Инга и, обернувшись ко мне, помахала рукой.
– Ну, пока!
– Погоди, – вдруг спохватилась я. В голове вдруг что-то тренькнуло. Я порылась в бардачке и вытащила бумажку с записанным адресом друзей Кристофа, зажгла свет и попыталась разобрать каракули. Естественно, Кристоф объяснял мне все на французском, оттого я не сразу ассоциировала название поселка с нужным адресом. – Инга, а ты случайно не знаешь, где тут Левины живут? Вот, у меня тут записан адрес…
– Это здесь, – удивилась Инга. – Я – Инга Левина. А ты…
– Вам должны были звонить от Кристофа д’Альбера из Парижа.
Инга наморщила лоб.
– Я что-то краем уха слышала, – призналась она. – Но погоди, там вроде бы речь шла о француженке.
– Эта француженка – я. Это я звонила тебе в баре и пыталась пообщаться.
Калитка открылась. Инга вошла внутрь. Через мгновение створки кованых ворот разошлись в разные стороны. Инга, возникнув в свете фар, приветственно махнула рукой.
– Ну, добро пожаловать, – весело сказала она.
Внутри дом был роскошным. Я бы даже сказала – чрезмерно роскошным, нелепо выпячивающим богатство, как вульгарная баба, решившая приобщиться к жизни светского общества. Обилие зеркал, светильников, позолоты и хрома, до дикости не сочетающихся друг с другом, било в глаза и навевало неприятные ассоциации с борделем. Лампы отражались в светло-желтых плитках пола размытыми всполохами. В громадном холле, где в лестничном проеме свисала гигантская хрустальная люстра, занимавшая сразу два этажа, нас встретила горничная, в черном платье-футляре и крохотном белом передничке похожая на героиню порнофильмов. На ее застиранном, бесцветном лице не отражалось никаких эмоций. Мне показалось, что нас встретил робот.
Без лишних церемоний Инга стянула с себя шубу и раздраженно швырнула ее горничной. Без шубы она показалась мне слишком худой, и только осанка, горделивая, как у балерины, с развернутыми назад плечами, не позволяла подумать о модной анорексии. И если руки Инги были тоненькими, как веточки, то ноги, насколько позволяли рассмотреть сапоги и юбка, были крепкими и сильными.
Горничная ловко поймала шубу и шагнула ко мне.
– Позвольте вашу куртку, – тихо сказала она до странности невыразительным голосом.
Инга, поправлявшая у зеркала волосы, обернулась.
– Чего застыла? Пошли, сейчас ужинать будем.
Вспомнив о горничной, Инга рявкнула так, что по холлу покатилось гулкое эхо:
– Почему к телефону никто не подходил?!
– Авария, – бесстрастно пояснила горничная. – Ветер сломал дерево, оно упало прямо на провода и оборвало их. Обещали починить к завтрашнему дню.
– Бардак, – вздохнула Инга. – Покупаешь загородный дом, обустраиваешь, а потом в нем то свет отключают, то воду… Не поверишь, но мы, бывает, по три дня сидим без воды. Впрочем, тебе, наверное, не понять. За границей так не бывает…
Я криво усмехнулась и, отдав горничной куртку, последовала за Ингой. Кто-кто, а уж я ее прекрасно понимала, но комментировать не стала. В своем стремлении выглядеть хозяйкой жизни Инга казалась смешной и глупой. Я гадала, кем окажется семейство Левиных, делая ставку на депутата Думы, начальника налоговой службы, директора крупного завода, приватизированного под шумок в девяностые, и даже пыталась угадать характер и внешность главы семьи. В воображении представал пузатый крепыш среднего роста, с плешью на макушке, сарделькообразными волосатыми пальцами, украшенными массивными золотыми печатками, властный, хамоватый и в то же время несколько неуверенный в себе из-за недостатка образования. Возможно, разбогатев на волне приватизации, он выстроил этот дом-монстр и набил его всем самым дорогим, полностью игнорируя советы дизайнеров. Сейчас мы войдем в столовую и увидим его за миской борща, облаченного в спортивный трехполосный костюм…
Наверняка ему под стать и жена. Вряд ли он развелся с супругой, ведь Инга назвала ее «мамахен». Сейчас я увижу растолстевшую мадам с вытравленными добела кудряшками, золотым зубом на переднем плане и ярко-красной помадой на тонких губах. Она будет есть куриную ножку, вгрызаясь в нее алчно, как дворняга, и вытирать сальные пальцы о дешевые бумажные салфетки. Когда за столом нет гостей, она велит прислуге подавать еду на дешевых тарелках с рынка, для гостей же выставляется псевдофамильное серебро, которое потом тщательно пересчитывают…
До столовой было довольно далеко, так что я даже успела придумать ее интерьер и вписать в него еще несколько членов семьи, вроде дебильного сыночка, проводящего все время в Интернете или за игровой приставкой, старушки в инвалидном кресле, держащей на руках презрительно взирающего на мир трехцветного перса, а также дворецкого: тощего, лысеющего со лба, с крашенными в черный волосами и крючковатым носом. Это меня даже развлекло.
В этот момент дверь распахнулась. Меня обдало холодным ветром. В дом влетели два ротвейлера и мгновенно бросились ко мне, вопросительно гавкнув. Я замерла.
– Не бойтесь, – с порога сказал мужчина средних лет.
Собаки подбежали ближе и обнюхали меня с ног до головы.
– Я и не боюсь, – сказала я и смело почесала между ушами лобастую голову одного пса.
Мне показалось, что от такой наглости пес сам впал в ступор и даже пожал бы плечами, если бы имел такую возможность. Инга, улыбаясь, махнула мне рукой.
«Очаровательный дом, – зло подумала я. – И хозяева – сама доброта!»
В столовой пахло чем-то умопомрачительным. В желудке заурчало, я непроизвольно сглотнула, вспомнив, что, собственно, вышла из дома только потому, что у меня закончились продукты. Я постаралась не смотреть на заставленный едой стол и перевела взгляд на людей.
За столом сидели четверо: двое мужчин, женщина и девочка лет двенадцати. К моему легкому неудовольствию, все предположения о внешнем облике семьи Левиных рухнули. Мать Инги, тонкокостная, анемичная, с нечетким профилем, совершенно не походила на яркую и эффектную дочь. Предположения Инги о салоне оправдались. На голове дамы была великолепная прическа, требующая не одного часа работы, лицо покрывал превосходный макияж, вряд ли нанесенный самостоятельно. Мое появление не вызвало у матери Инги никакого интереса. Она смотрела в тарелку и лениво ковыряла овощи.
Девочку я определила как сестру Инги, отметив те же до странности светлые глаза и легкое сходство. При моем появлении девочка округлила брови и вопросительно уставилась на Ингу.
