– Смотря о чем.
Она вытянула тонкую руку и коснулась стоявшего у изголовья меча. Скрытый в Сумраке, от ее прикосновения он стал видим: истертые ножны из дубленой кожи вепря, тяжелая серебряная рукоять с рубиновым глазом в навершии.
– Этим мечом ты прорубил дорогу ко мне?
– Другого у меня нет.
– Да благословит Свет это оружие, – сказала Яна.
– Убивает не клинок, – мрачно усмехнулся Скиф, – убивает рука. Смертью мы останавливаем смерть.
– Я никогда не смогла бы никого убить, – девушка поникла, обхватив себя руками за узкие плечи, и голос ее напоминал плачущий родник в лесу, – даже Агуачика, этого зверя. Даже если бы захотела – я не способна.
Скиф сел у нее за спиной, положил тяжелые загорелые ладони на ее белые бедра. Рядом с маленькой провидицей он казался огромным, как минотавр.
– Если бы всем было даровано умение убивать, – он старался говорить мягко, – мир уже утонул бы в крови. Ты рождена не для боя и даже не для пророчеств, как бы важны они ни были. Посмотри на себя, – маг указал на зеркало, – ты пришла в этот мир, чтобы дарить любовь.
Она робко улыбнулась, но тонкие пальцы ее рук трепетали:
– Я не хочу быть бессильным агнцем на заклание для каждого встречного злодея.
– Теперь есть кому тебя защитить.
– Я должна стать другой. Должна уметь постоять за себя. Ты научишь меня смертью останавливать смерть?
Светлый маг подумал мгновение.
– Мое искусство боя – не то, что подошло бы тебе. Но я отведу тебя к тем, кто научит. Для начала нужен другой клинок, полегче.
Черные глаза предсказательницы тепло заблестели. Она снова провела рукой по мечу Скифа, словно лаская:
– Твой меч восхитителен. Он – будто часть тебя.
– Это иллюзия. У магического клинка есть воля и даже имя.
– Как у Иного? Ты дал его?
– Нет. Его нарекли именем Бальмунг в давние времена.
– Бальмунг… красивое имя.
– Много веков назад он принадлежал Светлому рыцарю Зигфриду. Пока этот меч был в его руке – он был непобедим.
Яна откинула свои густые и длинные черные волосы, прильнула губами к губам Скифа, взобралась к нему на колени и принялась ласкать его шею, и мускулистую грудь, и перехваченное черной повязкой, испещренное шрамами лицо. Они снова занялись любовью, а когда закончили, долго лежали без слов, прикрыв глаза.
Ты должен наконец поговорить с ней. Давно пора возвращаться домой! Больше нельзя тянуть. Твое сердце стало слишком мягким.
– Послушай, девочка. Нам нужно…
– Что, милый? – Яна нежно коснулась его щеки.
– Твой дар предвиденья… Я хочу попросить тебя…
Лицо девушки застыло. Улыбка исчезла. Яна рывком села на кровати, одним движением убрала свои волосы, словно прятала их от Скифа.
– Я догадывалась. Ты пришел к Агуачику не ради меня.
– Яна…
Она повернулась к нему. Ее тонкие пальцы дрожали, как в лихорадке, губы побелели.
– Ты приехал в Колумбию не затем, чтобы спасти пропавшую девочку. Тебе нужно предсказание… всем на свете от меня нужен только этот проклятый дар.
Скиф молча подождал, пока она выплачется, затем ласково провел ладонью по ее узкой, покрытой мелкими шрамами спине:
– Чтобы найти тебя, я проехал тысячи километров, заплатил сотни тысяч долларов и убил много, очень много людей и Иных. Я не приму отказа, Яна.
– Прости, Андрей, – она опустила голову, – я забылась. Прости, пожалуйста… Ты имеешь право…
– Тс-с, – он положил палец на ее губы, – не надо.
Яна кивнула. Скиф мягко сказал:
– У нас мало времени. Я дал тебе несколько дней, чтобы прийти в себя, но ждать больше нельзя. Если ты не поможешь, случится большая беда.
– Я готова… готова…
– Ничего не бойся, слышишь?
– Слышу тебя.
Он наклонился к девушке и поцеловал в губы, она с жаром ответила.
Много лет у Скифа не было женщины. Много лет он был воином, тайным сыщиком, ночным оперативником. Он убивал, допрашивал, пускался в погоню, сражался – и снова убивал. И был один на свете.
И вдруг это время закончилось. Почему именно встреча с Яной изменила все? Он не знал, и времени подумать уже не оставалось. Внезапно Скиф ощутил под солнечным сплетением подзабытый холодок страха.
Он заставил себя думать о деле:
– Яна.
– Да, да, я готова, готова…
– Постарайся вспомнить. Много лет назад, в ресторане «Глубокий Сумрак» в Москве, ты предсказывала судьбу двух Светлых Иных – Кота и Герды.
…Головокружительно, до легкой тошноты, быстро – и глубоко-глубоко в темноту и холод. Вселенная свернулась в черный клубок, развернулась и рассыпалась на тысячу бархатных лоскутков. Сумрак больше не вздыхал вечным ледяным прибоем, он пел бесчисленным хором голосов где-то в страшном далеке. Время стало видимым, оно казалось широкой радужной рекой, и с ней происходили неуловимые стремительные метаморфозы: вот ее русло распалось на множество ручейков, те стали миллионом тонких водяных нитей всех цветов и оттенков, пронизавших пространство во всех направлениях. Мгновение – и все это великолепие исчезло, осталось лишь пение ветра.
Лишь холод бесконечной пустоты в высоте.
Лишь город внизу, город у моря. Над ним – горбатые спины гор и средневековый замок с зубчатыми башнями. С горы, на которой находилась крепость, медленно катилась вниз черная лавина. Зрелище было таким ужасным, что Скиф не удержался от крика. Он чувствовал, как Яна сползает в обморок, и подхватил ее на руки. Внизу навстречу волне Тьмы по широкой улице шагала тонкая фигурка, облитая белым сиянием. Подросток, совсем еще мальчик. Следом, положив ладонь на его плечо, шел высокий мужчина в коконе ауры серого света. В руке его мерцал золотой жезл, наполненный Силой. Вокруг бурлило какое-то жуткое месиво; и вдруг зрение Скифа словно вошло в фокус: он увидел – все пространство вокруг горы было заполнено бесчисленными сражающимися Иными, Светлыми и Темными, и потоки их Силы сходились, пытаясь уничтожить друг друга, как поющие лед и пламя, – и смешивались, как кипящая нефть с молоком. Взлетали и падали бледные клинки, и падали отсеченные руки и головы, сотни и сотни Иных умирали в агонии, кровь лилась горячей рекой – а мальчик и его серый проводник шагали в крови навстречу Темному цунами, и Яна снова соскальзывала в забытье – но Скиф без счета вливал в нее энергию, удерживая предсказательницу на поверхности. Досмотри до конца. Во имя Света, дотерпи. Мы должны знать.
Волна Тьмы исчезла из поля зрения – но она по-прежнему была где-то рядом, сея смерть в городе. И вот, когда мальчик и его провожатый оказались у самой крепостной стены, на них черным ураганом обрушилась сверху непредставимая, страшная мощь. Мужчина вскинул руку в жесте обороны – но что мог он противопоставить живой Темной стихии?
