Погода сегодня была прекрасная, и народ расслаблялся вовсю.
Милена с улыбкой отвернулась от реки и задумалась. Что, если Эльвира уже там, в музее? Тогда будет очень плохо, если они столкнутся нос к носу. Ну, допустим, на людях Эльвира ничего не посмеет ей сделать, но все равно Милене совершенно не нужно, чтобы те узнали, что она жива. То есть Власов-то, верно, вытряс из своих уродов правду, и ее караулят у квартиры, но столкнуться с Эльвирой она совершенно не готова. Хотя рано или поздно это надо будет сделать.
Милена почувствовала сильнейшее желание задушить Эльвиру собственными руками. Вот именно, никому этого дела не поручать, никого не просить, ни на кого не рассчитывать, она и сама прекрасно справится.
В музей входили и выходили люди, была даже небольшая очередь у входа, и вдруг…
Милена не поверила своим глазам. Из музея вышла молодая женщина и быстрым шагом пошла в сторону. Да это же она, та самая… как ее, Алина, то есть не Алина, а та, которая выдавала себя за нее, потому что настоящую Алину уже навестили бандиты и убедились, что женщина – не та.
Милена вспомнила, как они расстались, они с Еленой уговаривали ее пойти с ними, а она, как полная дура, поверила Василию Андреевичу и вот теперь вынуждена прятаться от всех, и жить негде. Не может быть, что эта девица оказалась тут случайно, не в таком они все сейчас положении, чтобы по музеям ходить.
Милена в несколько прыжков догнала Машу и резко развернула ее к себе.
– Ты? – Надо сказать, что та узнала ее сразу и инстинктивно рванулась в сторону.
– Погоди, – Милена держала крепко, – не спеши. Давай-ка поговорим. Я вообще-то на твоей стороне.
– Так я тебе и поверила! – Милена заметила, что ее собеседница не в лучшей форме, глаза какие-то задумчивые, затуманенные, движения замедленные.
– Ну, может, и не на твоей, но точно не на их. В общем, надо поговорить в спокойной обстановке. – И она утянула вяло сопротивляющуюся девицу в ближайшую подворотню.
За воротами, однако, оказался не двор, то есть двор, но непростой. По всему периметру двора были расположены многочисленные кафе и ресторанчики, так что двор был буквально уставлен столиками.
Были столики самые простые, пластмассовые, и зонтики обычные, были столики получше, и тент над ними общий, полосатый, были и вовсе тенистые террасы, закрытые от посторонних глаз ящиками с цветами, у входа самой шикарной из этих террас стоял официант в белом и манил их руками.
Милена протащила Машу мимо всего этого великолепия и втолкнула в неприметную дверь, на которой была скромная вывеска на грузинском. Они спустились на несколько ступенек вниз и оказались в огромном подвале. Неоштукатуренные стены из старого кирпича, каменный пол, очень простые светильники…
Милена устремилась в самый дальний угол и села на широкую деревянную скамью.
– Что это за место? – Маша с любопытством огляделась.
– Грузинский ресторан, хорошо кормят, я есть хочу – умираю! – сказала Милена, и Маша тотчас осознала, что она тоже.
Подкатила официантка – совсем молодая девчонка на роликах, ну да, в таком просторном помещении только так и можно передвигаться, Милена тут же ткнула в меню несколько строчек, и через десять минут им принесли воды и огромный горячий хачапури.
– Ну, – сказала Милена невнятно, стараясь прожевать кусок, – давай я первая начну. Только скажи, как тебя звать, а то ведь я в курсе, что ты не Алина.
– Маша я, – вздохнула Маша, – влезла в эту историю по глупости и легкомыслию, теперь вот…
Что-то в ее голосе подсказало Милене, что Маша с ней не совсем искренна.
– Ладно, слушай, что было…
Скрипя зубами, она рассказала о предательстве Василия Андреевича, о злобной стерве Эльвире, о том, как ее запихнули в багажник и повезли на убой.
– Сначала они к Елене поехали, только там их спугнули.
Маша фыркнула.
– Твоя работа? Я так и поняла, что не случайно, да еще тетка там оказалась крепкая, дверь им не открыла.
– Надо же, мы и не знали, что ты в багажнике была… – вздохнула Маша.
– Да уж… Потом они к Алине настоящей поехали… – Милена, посмеиваясь, живописала все приключения дома у Алины.
– Так что ты не переживай, Алина эта – девка везучая, там все хорошо. А я, пока они там разбирались, из ванной выскочила, да и дала деру. Пересидела в уголке, видела, как эти двое чуть живые выбрались, потом уже… – Милена нахмурилась, вспоминая, как шла всю ночь до дома Мопса, как буквально упала в скверике на скамейку.
Надо ли рассказывать Маше про Мопса? Осторожность подсказывала, что не надо, с другой стороны, Маша – девка неглупая, и видно, что ей не доверяет.
Милена вздохнула и коротко рассказала о своем знакомстве с Василием Андреевичем.
– Понимаешь, у него денег полно, как-то он их добывает, я думаю, у него спонсор есть, он ему и переводит, и парень мой никак не отследит, откуда деньги идут. А уж если он не может, то и никто…
Дальше Милена рассказала, как наблюдала за Эльвирой в отделении Сбербанка, где та получала деньги, как отделала она грабителя, как подслушала Милена разговор про стеклянный сад.
– Ах, вот оно что… – проговорила Маша, вспомнив рассказ Дмитрия про то, что артефакт обладает магическим действием.
Она-то думала, что просто симпатичный сотрудник музея хочет ее заинтересовать, и только сейчас удивилась, потому что раньше мужчины вообще не обращали на нее внимания. Ну, она поняла уже, что изменилась.
– Ну, теперь твоя очередь, – сказала Милена, принимая из рук официантки дымящуюся сковородку с мясом и картошкой. Официантка сказала грузинское название, которое Маша тут же забыла, сама она выбрала рыбу в очень пряном соусе.
И Маша рассказала ей в подробностях, какая скучная и однообразная жизнь была у нее до того, как в дешевом кафе случайно подслушала она разговор настоящей Алины с ее любовником, как нашла приглашение и решила выдать себя за Алину от полной безысходности, как, устроив Елену на съемной квартире (адреса не скажу, хоть пытай меня прямо здесь каленым железом), рано утром явилась домой и обнаружила там спящего мужа в обнимку с жуткой толстой бабенкой. Как нисколько не расстроилась, решила, что это судьба, и ушла тихонько, по-английски.
Милена слушала очень внимательно и без труда поняла, что Маша многого не договаривает, зачем-то приводит ненужные подробности, как ужасно выглядит любовница ее мужа (толстая, старая, одета жутко), свекровь тут приплела, хотя той и дома-то не было. В общем, напускает туману, забалтывает Милену, чтобы той надоело и она сама прекратила разговор. То есть хочет что-то скрыть.
Но не знает или не принимает в расчет, что Милена психолог, так что своим профессиональным взглядом она сразу все видит.
– Слушай, насчет семьи я все поняла, – прервала она Машу, – но как ты очутилась в этом музее, зачем туда пошла?
