Елена с сожалением втащила его обратно на балкон, схватила цветочный горшок с засохшим непонятным растением и бросила его вниз. Попала по крыше машины, тут же выскочил водитель и оторопело уставился наверх.
Жук представил, что на месте горшка был бы он, и плюхнулся на плитки балкона. Елена перевела дух, потрясла головой и пошла на кухню к дочке.
Жук опомнился, когда Софья Андреевна потрясла его за плечо.
– Вставай, мил человек, ишь, разлегся тут, на чужом балконе. Что тебе тут, пляж, что ли? Иди давай отсюда по-хорошему, пока еще сковородкой не получил!
Мастер Джакомо третью неделю работал над стеклянным садом, который заказал ему маркиз Сантакьяра. Работа увлекла его, и он почти от нее не отрывался – подмастерье приносил ему еду прямо в мастерскую, и только когда его руки начинали дрожать, мастер на три-четыре часа ложился отдохнуть.
Наконец работа подошла к концу.
Мастер отошел на несколько шагов, чтобы осмотреть свое изделие.
Перед ним на рабочем столе стоял чудесный сад из переливчатого, мерцающего стекла. Вдоль узких дорожек сада стройными рядами выстроились апельсиновые деревья, на ветвях которых висели зрелые плоды одновременно с нежными цветами, фигурные клумбы покрывали чудесные розы и левкои, фонтаны извергали искрящиеся струи воды. Это была чудесная, удивительная, неповторимая работа, какой не выполнил прежде ни один мастер острова Мурано. Но чего-то все же не хватало стеклянному саду…
Мастер Джакомо сам не понимал причину своего недовольства. Им гордился бы его покойный отец, и отец его отца, и многие поколения стекольных мастеров…
Он знал, что подлинный художник никогда не бывает полностью доволен результатом своего труда, всегда хочет достичь большего, но все же в этом саду и впрямь чего-то не хватало.
Вдруг в дверь мастерской кто-то негромко постучал.
Обычно мастер негодовал, если кто-нибудь нарушал его одиночество во время работы, – и все его подмастерья, все его близкие знали это и не смели приближаться к мастерской без его позволения. Но сейчас работа была уже завершена, и мастеру захотелось показать ее кому-нибудь, захотелось увидеть восхищение в чьих-то глазах.
Он отворил дверь. За порогом была глубокая ночь, прозрачная и загадочная ночь Венеции, ночь, полная волшебства и тайны. Сначала мастер никого не увидел, он подумал уже, что стук ему послышался, но потом из тумана и темноты возникла девушка. Это была та загадочная синьора, которая приходила в его мастерскую, когда он только начал работу над стеклянным садом. Лицо ее было взволнованно, на щеках блестели слезы.
– Что вам угодно, синьора? – удивленно проговорил мастер.
– Спрячьте меня, мастер Джакомо! – воскликнула девушка, схватив его за руки. – За мной гонятся! Умоляю вас, спрячьте меня! Моя жизнь в ваших руках!
– Гонятся? Кто же? Что случилось?
– Умоляю, не задавайте вопросов! Просто позвольте мне спрятаться в вашей мастерской!
– Я не могу отказать вам, синьора, однако хотел бы понять, что случилось…
– После, после! Все после!
Мастер Джакомо огляделся, думая, где он может спрятать таинственную синьору, в это время с улицы донеслись приближающиеся шаги и громкие, повелительные голоса. Кто-то решительно постучал в дверь мастерской:
– Именем совета двадцати, немедленно откройте!
Формально главой Светлейшей Венецианской республики считался дож, но реальной властью он не обладал, будучи только декоративной и символической фигурой. Реально возглавляла Венецию сложная система управления, состоявшая из многочисленных советов – совета ста, совета восьмисот, совета сорока. Все эти советы проверяли и контролировали друг друга, чтобы не позволить кому-то захватить абсолютную власть, но самым влиятельным из них был совет двадцати, состав которого хранился в тайне.
Мастер оглянулся на беглянку, он хотел сказать, что не может не подчиниться могущественному совету, в руках которого жизнь и свобода каждого венецианца, да и поздно уже прятаться.
Однако таинственная красавица уже куда-то исчезла, уже успела спрятаться. Он вспомнил, как прошлый раз она вылезла из кассоне, и подумал, что она спряталась там же.
Мастер тяжело вздохнул и открыл дверь.
На пороге мастерской стояли вооруженные сбиры – тайные агенты правящего совета, в руках у них пылали факелы. Чуть позади толпились слуги и подмастерья, заспанные и перепуганные.
– Что вам угодно, господа? – в голосе мастера недовольство смешивалось с испугом.
Старший сбир поднес факел к его лицу и проговорил:
– Мы получили достоверные сведения, что в вашей мастерской спряталась особа, которую мы ищем. Особа, арест которой санкционирован советом двадцати.
– Уверяю вас, господа, вы ошибаетесь! У меня никого нет, я работаю в одиночестве…
– Это мы сейчас проверим, и горе вам, если вы нас дерзнули обмануть! – С этими словами сбир оттеснил его в сторону, и его подручные заполнили мастерскую.
Мастер Джакомо в страхе следил за ними. Он знал, что, укрывая преступника, сам становится преступником и может быть арестован сбирами.
Агенты безрезультатно обыскали все углы мастерской. Наконец один из них подошел к расписному сундуку – кассоне.
– Постойте! – проговорил мастер. – Не открывайте сундук…
– Вот как? – оживился старший сбир. – Видать, тут-то она и прячется…
Агенты откинули крышку кассоне – но там никого не было, лежала только стопка чистых скатертей.
Сбиры переглянулись и, разочарованные, один за другим покинули мастерскую.
Старший, прежде чем выйти, сурово взглянул на мастера и проговорил:
– На этот раз вы отделались легко, но помните – сокрытие преступника – само по себе преступление!
– Я это знаю!
Заперев за сбирами дверь мастерской, мастер Джакомо удивленно огляделся.
Куда же спряталась его ночная гостья?
Взгляд его невольно обратился к рабочему столу, на котором стоял стеклянный сад.
И тут он почувствовал, что за время обыска чудесный сад удивительным образом изменился. Казалось бы, все было таким же, как прежде, – дорожки, стройные ряды апельсиновых деревьев, цветочные клумбы, фонтаны с бьющей из них водой, прячущиеся среди листвы мраморные статуи – но теперь кто-то словно оживил стеклянный сад, вдохнул в него жизнь.
Все теперь казалось живым, настоящим – цветы благоухали, листья деревьев трепетали под легким ветерком, струи воды мелодично журчали…
