Джули всегда была самым непостоянным членом из троицы ее лучших подруг, но сейчас Меган зауважала ее куда больше прежнего и начиная с этого утра стала к ней значительно ближе. Выйдя из магазина подержанных вещей, они увидели, что северный конец Олд-Мейн-стрит начали перекрывать и там появились продавцы фермерского рынка. Мама Джули сказала, что пойдет и посмотрит, что там можно купить.
– Мне нужно в библиотеку, – сказала Меган Джули. – Хочешь пойти со мной?
Джули взглянула на свою маму, и та одобрительно кивнула.
Девочки отправились в библиотеку.
Библиотекарь подписала заполненную анкету Меган, которую ей выдали раньше в рамках летней читательской программы, и вручила приз. Он состоял из бесплатного пропуска в кинотеатр, небольшого ведерка попкорна и маленькой банки прохладительного напитка.
– Вот это да, – сказала Джули. – А я и не знала, что здесь дают такие хорошие подарки. Следующим летом я тоже запишусь в читательскую программу.
Библиотекарь улыбнулась.
– И расскажи о ней своим подругам.
Девчонки уселись перед одним из библиотечных компьютеров и начали просматривать странички некоторых из своих мнимых друзей на Фейсбуке, пока их не нашла мама Джули и не сказала дочери, что им пора идти.
Меган вместе с ними дошла до парковки, где мама Джули оставила свою машину.
– Я отлично провела время, – сказала она. – Нам стоит встречаться чаще.
Джули улыбнулась.
– Точно.
Подруги попрощались, и Меган вернулась в офис мамы. Она полагала, что увидит там одного-двух клиентов или что мама будет разговаривать по телефону, но та была в офисе одна и писала что-то в блокноте с желтой бумагой. Меган сходила в туалет и одновременно посмотрела на порезы на своих ногах. И опять где-то в глубине ее сознания зашевелилась мысль о том, что она сделала это сама, хотя по-прежнему не могла ничего об этом вспомнить и понятия не имела, зачем ей вообще могло это понадобиться.
«Порезы выглядят некрасиво, – подумала Меган, – и это хорошо». Это делает некрасивой и ее. Возможно, теперь у того, кто призывал ее снять штаны, подобное желание исчезнет. Собственно говоря, возможно, если порезать себя еще больше, это станет дополнительной гарантией и отвадит от нее эту тварь.
Не по этой ли причине она поранила себя, если это вообще была она?
Нет.
Что-то подсказывало Меган, что если это сделала она, то только потому, что ей этого хотелось, потому что это ей нравилось.
Потому что она получала от этого удовольствие.
Охваченная ужасом, смущением и стыдом, Меган подняла глаза от своих ног и уставилась на стену туалета. Это же невозможно, правда? Люди ведь не делают таких вещей ради удовольствия, не так ли? Она не понимала, почему ей так кажется, но, похоже, в этом все-таки имелось некое зерно истины, и Меган почувствовала еще больший страх перед домом, чем прежде. Ей не хотелось туда возвращаться, и она подумала, что, может быть, сможет остаться в офисе мамы, уговорить родителей разрешить ей пригласить на ночевку подруг, а потом растянуть это на неделю или даже дольше.
Нет, это глупости. Такая перспектива ей не светит. Надо смотреть правде в глаза – ей придется и дальше жить в этом доме.
Но, может быть…
Меган один за другим выдвигала ящики тумбы под раковиной. Бо́льшая их часть была пуста, но в одном все же нашлись коробка пластыря, тюбик неоспорина и маленькие маникюрные ножницы. При ближайшем рассмотрении Меган увидела, что ножницы тонки и коротки, но лезвия и концы – острые. Она взяла их и посмотрела на свои бедра. Теперь ее ноги выглядели безобразно, но можно сделать их еще отвратительнее, так что ничто не захочет, чтобы она снимала штаны.
Меган призвала все свое мужество. Скривившись, прижала острый кончик лезвия к своей коже.
Вонзила в тело.
И, прикусив кулак, чтобы не кричать, быстро потянула, разрезая плоть, вверх, к своему бедру.
Глава 20
Мужчину с ножом звали Джон Линч.
И его выпустили из-под стражи два дня назад.
Джулиан узнал об этом только потому, что позвонил в полицейский участок и попросил подозвать к телефону офицера Родригеса, чтобы выяснить, как продвигается дело.
Клэр была на работе, Меган находилась с ней, а Джеймс – у своего друга Робби. Впервые за последние три дня Джулиан остался дома в одиночестве и, воспользовавшись этой непродолжительной, но полной свободой, решил узнать, где сейчас человек, собиравшийся на него напасть, и что вообще происходит. И был потрясен, когда ему сообщили, что, вопреки обещаниям полиции, тип с ножом не сидит в предварительном заключении или психушке, а, внеся за себя залог, спокойно разгуливает на свободе под своим собственным поручительством.
Родригес был в патруле, и поговорить с ним оказалось невозможно, но дело все равно уже вел не он, его передали другому полицейскому, детективу Пена, который и ответил на звонок Джулиана. Пена понимал чувства Джулиана и извинялся, но Джулиан все равно был в ярости и начал читать детективу нравоучение, в деталях рассказывая, как этот псих пялился на него, пока он обедал. Все это, несомненно, и так было отражено в полицейском отчете, но Пена выслушал речь Джулиана терпеливо и только потом объяснил, что при отсутствии конкретных словесных угроз и явных попыток совершить нападение Линч автоматически получил право на освобождение под залог.
– Но у него же был нож!
– Я понимаю вас, мистер Перри. Его непременно будут судить, и, даже если он признает вину и заключит сделку с правосудием об уменьшении срока, тюремное заключение ему гарантировано. Но до тех пор будет на свободе, поскольку внес залог. Однако, если вы заметите его снова или он попытается вступить с вами в контакт, сообщите нам незамедлительно. В этом случае мы, возможно, сможем что-то сделать.
– Значит, если этот тип начнет терроризировать мою жену или резать моих детей, вы сможете отправить его за решетку. Как же приятно это знать.
– Простите, мистер Перри…
Джулиан не стал его слушать и со злостью повесил трубку.
После этого сразу же вышел на улицу, обошел дом, заглянул за кусты, зашел в гараж и даже вышел в проулок, чтобы удостовериться, что этого сумасшедшего поблизости нет. Он спросил детектива, имеет ли полиция хоть какое-то представление о том, почему Линч вообще заявился к его дому с ножом, но Пена ответил, что арестованный не дал никакого объяснения своих действий, был явно растерян и уверял, что никому не хотел причинять вреда.
Этот малый был явный псих. А что, если он все-таки вернется и попытается напасть на Клэр? Или на Меган? Или на Джеймса?
Джулиан понимал, что ему следовало все рассказать Клэр в тот же день, сразу после того, как она вернулась домой. Почему же он этого не сделал? Как он мог так облажаться? Теперь же было уже слишком поздно говорить ей правду. Джулиан сделал колоссальную ошибку, не сообщив ей обо всем сразу, а теперь не смог бы сколько-нибудь внятно объяснить, что на него нашло и почему он утаил от нее то, что произошло. Вероятно, лучшее, что он сейчас может сделать, – это продолжать хранить молчание. Ему редко случалось куда-либо выходить, он почти всегда был дома, когда здесь находились Клэр и дети. Так что он будет смотреть в оба, и, если этот Линч все-таки появится, просто позвонит в полицию и уже потом скажет Клэр, а возможно, даже представит дело так, будто это произошло в первый раз.
