Джулиан прошел в гостиную и, посмотрев в окно, увидел пожарную машину, припаркованную на улице так, что ее половина находилась перед его домом.
Перед участком Рибьеро на их подъездной дороге стояла карета «Скорой помощи» с открытыми задними дверьми, и мигалка на ее крыше все еще вспыхивала красными и голубыми огнями.
Джулиан торопливо вернулся в спальню, надел джинсы и гавайскую рубашку, быстро обулся в теннисные туфли и вышел из дома, увидев, как два сотрудника «Скорой» выкатили из дома Рибьеро каталку и задвинули ее в открытые задние двери своей машины. Джулиан не мог разглядеть, кто лежит на каталке, Боб или Элиз, но через несколько секунд этот вопрос разъяснился сам собой: из дома вышел Боб вместе с еще одним сотрудником «Скорой», который что-то записывал в блокнот.
Джулиан не хотел навязываться и потому продолжал стоять на месте, глядя на происходящее со стороны.
Больше всего его удивляло то, что он оказался единственным человеком из всех, живущих на улице, кто вышел сюда. Оглядевшись по сторонам, он не увидел в окрестных домах никого, кто бы даже просто смотрел в окно или выглядывал наружу, отогнув краешек шторы. Его соседи, судя по всему, не питали ни малейшего интереса к тому, что происходило на их улице, и только теперь Джулиан вспомнил, что никто не вышел и тогда, когда приезжали полицейские, чтобы арестовать Джона Линча.
«Скорая» уехала, не включив сирены, что, как надеялся Джулиан, означало, что опасности жизни Элиз нет, а оставшиеся пожарные и фельдшера надели свои каски и погрузились в пожарную машину. Боб Рибьеро запер свой дом, заметил Джулиана, сердито посмотрел на него, затем сел в свою машину и поехал вслед за «Скорой».
Что же произошло?
Нахмурясь, Джулиан вышел на тротуар как раз в тот момент, когда пожарная машина отъехала. Он хотел спросить кого-то из пожарных и фельдшеров, что стряслось, но на несколько секунд опоздал.
Джулиан снова посмотрел на окрестные дома и на сей раз на другой стороне улицы увидел Спенсера Оллреда, который стоял на своем парадном крыльце. Наконец-то появился хоть кто-то. Джулиан помахал рукой Спенсеру, переходя улицу. При виде его старик, казалось, совсем было собрался юркнуть обратно в свой дом и спрятаться, но в последний момент передумал и подождал, когда Джулиан подойдет к крыльцу и остановится у нижней ступеньки. Он показал на дом Рибьеро.
– Это была Элиз, – сказал Джулиан. – Из-за чего ее увезли? Из-за сердечного приступа?
– Из-за вашего дома, – ответил Спенсер.
Джулиан ошеломленно посмотрел на него:
– Что?
– Я говорю, что это произошло с ней из-за вашего дома.
Джулиан не знал, что на это сказать.
Спенсер вздохнул.
– Это не ваша вина. Если быть точным, возможно, дело даже не в вашем доме. На всей этой улице что-то… неладно. Но центром всего этого зла является именно ваш дом, а участок Рибьеро, к сожалению, находится рядом. – Старик на мгновение замолчал и задумался, как будто был не уверен, стоит ли ему говорить то, что он хочет сказать. – Знаете, причина, по которой некоторые из нас и даже многие пришли на ваше новоселье, состояла в том, что мы сами хотели увидеть этот дом изнутри. А когда вечеринка… когда она прекратилась подобным образом… В общем, скажем так: большинство из наших были не так уж удивлены.
Джулиан ощутил трепет, предшествующий открытию.
– Значит, вы что-то знаете?
Старик покачал головой и попятился.
– Ничего я не знаю.
– Вы не удивились? Почему? Вы явно что-то скрываете. Что именно здесь творится? Что не так с нашим домом?
Спенсер уже стоял у самой двери.
– Я не знаю и не хочу знать. Я прожил сорок лет, не встревая в чужие дела. Это единственный способ здесь выжить: ни во что не вмешиваться. – Он открыл сетчатую дверь и ступил в холл. – Идите домой. Уходите отсюда.
– Спенсер? – позвала его из глубины дома жена.
– Уже иду, – ответил он.
И закрыл дверь.
Джулиан обернулся.
С высоты этого парадного крыльца совершенно не казалось, что с его домом что-то не так. И с гаражом тоже. Но он-то знал – что-то с ними и впрямь не в порядке, как знал это и Спенсер Оллред. И, вероятно, большинство жителей этой улицы тоже.
И, медленно бредя обратно, Джулиан думал: не потому ли «Скорая» уехала с выключенной сиреной, что Элиз Рибьеро уже была мертва.
Глава 28
Утром Меган проснулась отдохнувшей. Она уже привыкла к тому, что в момент пробуждения испытывает напряжение и стресс, и произошедшая с ней перемена была так приятна, что девочка полежала в кровати еще несколько минут, глядя на полосы света, образованные солнечным светом, который проникал в щели между шторами, и наслаждаясь ощущением свободы.
Свободы от того дома.
У Меган было такое чувство, что все закончилось, несмотря на то что произошло позапрошлой ночью, и она, протянув руку к тумбочке, включила свой айфон, больше не боясь его. Сегодня она сможет написать своим подругам, и от самой этой мысли ее охватила радость. Надев халат, Меган прошла по коридору в ванную, и ей стало неловко, когда, спустив пижамные штаны, она увидела порезы на своих ногах.
Сегодня закончилось и это.
Обычно она ела на завтрак мало, но бабушка опять наготовила кучу еды – оладьи и бекон – и Меган из вежливости заставила себя их съесть.
По какой-то причине, которую она не смогла бы объяснить, ей захотелось вернуться домой. Разумеется, на время. И уж точно не после наступления темноты. А днем, когда это было безопасно.
И когда там находился ее отец.
Конечно, частично ее желание вернуться объяснялось именно этим. Хотя со дня их переезда к бабушке прошли только сутки, Меган уже скучала по отцу, и ей казалось неправильным, что его здесь нет. Перед завтраком Джеймс с тревогой спросил ее, не собираются ли родители развестись, и она ответила ему, что нет, но сама не знала, действительно ли они не подумывают о разводе. В том, чтобы их семья вот так распалась, не было никакого смысла, но Меган знала – бабушка и дедушка считают, что между родителями что-то не так, и, чтобы сгладить ситуацию для них с братом, стараются вести себя с ними еще ласковее, чем прежде. Меган очень надеялась, что о разводе речь все-таки не идет, но тут же вспомнила о том, в каком бешенстве пребывала мама, когда они уезжали
Нам надо убраться отсюда! Нам всем, мать твою, надо убраться из этого гребаного дома! Сейчас же!
и это пугало ее. Возможно, если она поговорит с отцом, это ей поможет. Он всегда вел себя с ней и Джеймсом с большей искренностью, чем мама, и, быть может, от него ей удастся получить более честные ответы на мучающие ее вопросы.
Но Меган хотела домой не только поэтому.
