Его семья.
Клэр.
Меган.
Джеймс.
Он мгновенно осознал, что с ними было сделано и что с ними намеревались сделать. Впервые после того, как он стал тем, чем был теперь, он понял, что должен сделать.
Он вспомнил все.
Но по-прежнему не понимал, как это сделать. Он не мог застрелиться, не мог спрыгнуть вниз с моста, не мог даже наглотаться таблеток или принять яд, как сделал раньше.
Интересно, насколько велика его сила? Он потянулся, увидел улицу перед домом, ощутил остальные дома в квартале. Мимо ехала полицейская машина, и он прикоснулся к ее водителю, вложил в его голову мысль о том, что нет ничего необычного в зрелище всех этих необитаемых домов и пустых дворов.
Насколько далеко он вообще может простереться? Может ли дотянуться до больницы? Разумеется, может. Меган заставили резать себя, а Джеймс был унесен сюда из дома его бабушки и дедушки. Значит, ему надо продвинуться дальше, надо растянуться как можно больше.
Пока то, из чего он состоит сейчас, не разорвется.
В этом и заключалась суть. Из всего того, чем он сейчас был, от всех тех, кто внутри этого присутствовал, он знал – именно связь с этим домом, с этим местом дает всей этой массе жизнь и силу. Он должен уйти отсюда, должен порвать все связи с этим местом. Если он сможет удалиться отсюда, то сможет лишить эту тварь источника ее энергии. Это будет все равно что выдернуть вилку из розетки. Что бы здесь ни осталось, оно рассеется и уплывет прочь.
Он уже чувствовал, как они все сопротивляются. Джон Линч. Джим Суонсон. Тот, кто был до него, и тот, кто был прежде…
Ему надо было сохранять контроль над всеми ними. Это было нелегко, но возможно. Он был здесь самой новой и самой могучей силой, и то, во что он влился, стало теперь тем, чем стал он. Они были одним целым; именно так все это работало, и он приглушил все остальные голоса, удаляясь все дальше от дома, от улицы, двигаясь через весь город.
Растягиваясь все больше и больше.
Глава 36
Огни в больнице замигали.
Клэр засыпала. Возможно, она даже уже спала. Но внезапное мерцание флуоресцентных ламп над ее головой, почти такое же, как вспышка молнии, заставило ее сразу же полностью проснуться. Она находилась в ультрасовременной больнице, в палате, полной дорогого диагностического оборудования, в окружении профессионального медицинского персонала, работающего во всех уголках больничного здания, и тем не менее ее охватил такой же ужас, какой она испытывала в их доме.
Испуганная, Клэр проверила состояние Джеймса, который спал на койке перед ее глазами, потом бросилась по коридору в палату Меган, чтобы удостовериться, что с дочерью все в порядке. По дороге между двумя палатами пробежала мимо сестринского поста, где дежурили две медсестры, но это нисколько не умерило ее тревоги. Она знала, в чем дело. Она уже проходила через это прежде.
В больнице было привидение.
Где же Джулиан? Он уже должен был приехать обратно – Клэр посмотрела на часы и в шоке осознала, что после его отъезда прошло уже несколько часов! Ей показалось, что на секунду ее сердце остановилось. С ним что-то произошло. Она не знала, каким образом это случилось, не знала где, не знала когда, но с ним точно что-то было не так, и Клэр почти в истерике побежала обратно на сестринский пост.
Остановилась и глубоко вздохнула, прежде чем заговорить, чтобы сестры не сочли ее безумной.
– Необходимо, чтобы одна из вас сейчас же прошла в палату сто двадцать восемь и понаблюдала за состоянием моей дочери, Меган Перри. Я буду в палате сто двадцать четыре, где лежит мой сын. Я опасаюсь, что с кем-то из них может что-то случиться.
Огни опять замигали: в коридоре, над сестринским постом, в палатах, и медсестры обеспокоенно переглянулись.
– Извините, – сказала та из них, что была постарше, – но мы должны оставаться здесь, чтобы следить за состоянием всех пациентов. Если произойдет отключение электроэнергии и нам придется переключиться на резервный источник, нам надо будет проследить, чтобы все оборудование продолжало работать нормально и чтобы не было сбоев, которые могли бы поставить под угрозу чью-то жизнь.
Больше огни не мигали, однако Клэр вдруг увидела нечто гораздо худшее, чего медсестры, склонившиеся над своими мониторами, видеть не могли.
Искривленная тень, накладывающаяся сама на себя, продвинулась от потолка к стене, потом к полу, после чего проскользнула через открытую дверь в палату Джеймса.
– Джеймс! – закричала Клэр и помчалась к сыну. Она прокричала его имя во весь голос в надежде, что одна из медсестер последует за ней, но так и не услышала за своей спиной ни шагов, ни криков, а когда вбежала в палату, Джеймс все так же продолжал крепко спать в своей кровати.
Неужели ее никто не слышит?
Атмосфера в комнате сгустилась, стала плотной, и хотя свет и горел, он казался тусклым и не мог рассеять темноту, которая окутывала стены и углы. Койка Джеймса и незанятая койка рядом с ним оставались маленькими освещенными островками, где еще можно было что-то различить среди все сгущающегося сумрака. Вокруг двигались какие-то существа, заметные, только если глядеть краем глаза, и среди прерывистого писка аппаратов слышались шепчущие голоса, свистящие звуки, не являющие собой настоящие слова и все же, похоже, несущие в себе некий скрытый смысл.
Клэр следовало бы бояться больше, чем она боялась сейчас. Но в представшем ее глазам ужасе было что-то знакомое, нечто такое, отчего оно казалось почти узнаваемым.
Нет, не казалось, а было узнаваемым.
– Джулиан? – прошептала она.
Все вдруг замерло. Движение, звуки, вообще все.
И в это мгновение она поняла – он умер, хотя и не хотела этому верить, отказывалась позволить себе поверить.
– Нет, – сказала Клэр, вытирая нос. – Это неправда.
– Что неправда, мам? – Джеймс сел, протирая сонные глаза. И сразу же замер и огляделся по сторонам, мгновенно осознав, что атмосфера в палате изменилась и они здесь не одни. Клэр подошла к нему и взяла за руку.
От сумрака отделилась фигура, туманная, темная, состоящая из вихрящихся теней, но она стояла, стояла и смотрела на них, оставаясь совершенно неподвижной.
– Это папа? – Голос Джеймса звучал приглушенно, и Клэр услышала в нем безутешность. Она еще никогда не видела на лице другого человека выражения такого безграничного, бескрайнего отчаяния.
То же самое чувствовала сейчас и она.
Нет, не совсем то же самое. Ведь она старше; она взрослая. Клэр уже видела в своей жизни одну смерть и смогла пережить ее. Она могла с этим справиться. У нее уже был такой опыт. Джеймс же был всего лишь ребенком, и необычайно чувствительным ребенком, мальчиком, который был куда ближе к своему отцу, чем бывает большинство детей его возраста. Джулиан также испытывал куда бо́льшую близость к Джеймсу, чем большинство отцов испытывают к своим сыновьям. Вероятно, из-за Майлса. Он находился рядом с Джеймсом, поддерживал его каждый день и каждый час его жизни, служил буфером между ним и окружающим миром, и сейчас они пристально смотрели друг на друга, призрак и ребенок, и каждый из них был охвачен печалью, такой глубокой и безысходной, что ее, казалось, можно было осязать.
