Сам.
Ведь может же он хоть что-то сделать сам?
- Я понимаю, ты беспокоишься, но и я беспокоюсь… мы с тобой… а наши девочки? А их дети? Помнишь, мы мечтали о внуках… - продолжала она уговаривать ласково. – Все еще у нас сложится… вечером ты отвезешь девицу, получишь за нее аванс… а мы… мы пока подготовимся.
- Но…
Панна Белялинска покачала головой: экий упрямый. И пальчик приложила к губам супруга:
- Ни о чем не беспокойся… все будет хорошо…
- Но Гуржакова – не девка сельская, которая работу искать пришла… - в этих словах был резон. – Если они пропадут, люди станут задавать вопросы…
…и ладно бы люди, леший с ними, с людьми и ненасытным их любопытством. Но ведь он воеводы опасается. Следствия.
- Они не исчезнут, глупенький, - панна Белялинска, томно вздохнув, обняла супруга, прижалась к его груди щекой. – Девчонка выйдет замуж и уедет в свадебное путешествие…
- А…
- С матушкой уедет. Все знают, что она свою Гражинку ни на секунду оставить не способна. А потом… потом вдруг решат не возвращаться… тоже не диво… скажем, где-нибудь под Познаньском устроятся… или еще где…
- Но…
- Никто ни о чем не узнает, - она погладила мужа по щеке. – Поверь мне… и иди… скоро тебе отправляться… не забудь, мы им нужны куда больше, чем они нам… и если станут торговаться – уходи.
- С девкой?
Панна Белялинска поцеловала супруга в сухую щеку.
…а ведь истощал.
…и спит беспокойно…
…надо бы в бумаги глянуть, когда договор страхования истекает, нехорошо получится, если помрет без пользы… или же на новом договоре… преподозрительно…
Но сперва она закончила туалет.
И глянула на часы: четверть одиннадцатого. В доме тишина. Старуха, похоже, опять закрылась в опустевшей кладовке, закопалась в лохмотья и дремлет. Девочки… чем бы ни занимались, матери мешать не станут. Супруг?
Панна Белялинска очень надеялась, что у него хватит совести сделать хотя бы ту малость, которую не требовала вовсе никаких усилий.
Почти не требовала.
В половине двенадцатого, вполне удовлетворенная жизнью – договор о страховании отыскался и до окончания его оставалось без малого пять лет – панна Белялинска спустилась.
В половине первого бросила извозчику пару медней. Этот хам еще скривился, небось, ждал от хорошо одетой дамы неопределенного возрасту сребень, не меньше, но скромным вдовам не до шику. Панна Белялинска обошла лужу.
Вдохнула сыроватый воздух. Мило улыбнулась дворнику, который все одно не запомнит ее лица, пусть и уверен ныне, что знает жиличку из тринадцатой квартиры распрекрасно.
Она вошла в парадную и поднялась по лестнице.
Открыла дверь тяжелым ключом. Замок был тугой, а петли издавали премерзейший скрип, но панна Белялинска готова была смиренно вынести это неудобство.
Она скинула плащ.
Пригладила волосы, собранные в банальнейший куколь. Покусала губы, ибо нынешняя бледность пусть и всецело соответствовала роли, но все ж раздражала даму.
Бросила взгляд на часики – пора бы уже… и в дверь позвонили.
- Драсьте, - за дверью обнаружилась девица самого преотвратного вида: высокая, что каланча, крепкая и румяная, в платье сером да еще и с пошарпанным чемоданом в руках. – Это вам кухарка надыть?
- Проходите, дорогая, - панна Белялинска посторонилась, пропуская гостью. – Вы верно сказали, я ищу кухарку, а вы…
Девица крутила головой.
И походила на курицу, жирную такую курицу, присмиревшую в хозяйских руках, но все одно любопытную…
- …стало быть, родственники ваши в деревне остались? – панна Белялинска устроилась на козетке, обтянутой полосатою тканью. Местами ткань выцвела, местами – лоснилась. И панну Белялинску раздражала сама необходимость притворяться, будто бы не замечает она ни этого лоску, ни скрипящего полу, ни шифоньеру, дверцы которого не смыкались.
- Так оно так, - девица ерзала.
Ее распирало любопытство, которое она не давала себе труда скрывать.
Некрасивая.
Крупнокостная. Глаза навыкате. Румянец во всю щеку. Губы пухлые. Волосы… коса с руку панны Белялинской толщиною. И здорова она.
- Девица? – строго поинтересовалась панна Белялинска. И щеки девки полыхнули алым. Панна Белялинска строгим голосом добавила. – Мне не хотелось бы, чтобы здесь вдруг объявился любовник…
- Вот, - девка сунула руку в ворот и вытащила пару бумажек. – Дохтор писал…
Это она уже шепотом договаривала, полыхая вся.
Стыдно?
Хорошо.
Просто замечательно… стыд – лучшее свидетельство… румянец не подделаешь. Для виду панна Белялинска бумажки почитала.
Рекомендательное письмо с каких-то курсов… свидетельство… готовить… убирать… основы этикета… надо же, а по ней и не скажешь. Скорее всего курсы из тех, за которые берут гроши, а на эти гроши и знаний давать не стремятся.
- Хорошо, - панна Белялинска вернула бумаги. – Я думаю, вы мне подходите…
Она поднялась, и девица вскочила.
- Жить будете здесь. Наведите порядок…
- Конечне…
Она так радовалась. Найти работу – большая удача.
- И себя тоже, - панна Белялинска подняла ручку. – Постарайтесь выглядеть соответствующим образом… вечером мне предстоит отправиться в гости. Будете меня сопровождать…
Девица от удивления рот приоткрыла. И какие, спрашивается, курсы по этикету?
- К сожалению, я не могу позволить себе компаньонку, - панна Белялинска позволила голосу дрогнуть. – Или горничную… и я надеюсь, что вы сумеете…
- Конечне!
- И не подведете… а теперь простите, мне надо прилечь… постарайтесь не громыхать…
…конечно, девка старалась, только все одно что-то роняла, вздыхала, а после, забывшись совсем, запела. И голос у нее, как выяснилось, оказался сильным, этакому хлипкие стены съемной квартирки не преграда. Панна Белялинска поморщилась.
Пару дней…
Всего-то пару дней потерпеть, и часть проблем разрешится. А потом, когда с Гуржаковыми все выйдет, то и… и главное, чтоб братец не подвел… с него станется чужими руками жар загрести, но нет… панна Белялинска не позволит себя обмануть.
…даже если придется пожертвовать братом…
Глава 17. О мертвецких и визитах в оные
Талантливый человек талантлив во всем. Идиотов это тоже касается.
Жизненное наблюдение.
