Предлог отыскать несложно, а уж его непоседливую натуру, верно, вдоль и поперек изучили… и сопровождать станут, тут думать нечего, но хорошо, если все только сопровождением и закончится.
- Ах, вам так идет, - не моргнувши глазом, соврала белявая девица. И от аханья этого немалое богатство ее, выпиравшее из форменного наряду продавщицы, пришло в волнение.
Только… скучно.
Что белявая.
Что чернявая.
Что вон та, рыженькая, с лисьею мордашкой. Эта говорит мало, но крутится рядом, и пахнет от нее… хорошо пахнет.
Слишком уж хорошо.
…а выбор у них невелик. Нет, не сказать, чтобы вовсе беден. Обыкновенной лавки среднее руки. И смешно было бы ждать здесь костюмов аглицкой шерсти, но смех смехом, а работа работой. Себастьян покосился на старшего следователя, которая изо всех сил пыталась сделать вид, что знать его не знает, и вовсе в месте этом оказалась случайно…
…он надеялся, что любезнейшей коллеге изрядно надоел, чтобы не искать с ним встречи.
- Унесите… - он сунул мятые брюки белявой и, подождав, пока вернет она их на полку – судя по мрачному лицу суровой дамы, полка была отнюдь не та, что надобно, - капризно потребовал. – Хотя нет, верните, надобно еще раз примерить…
…дама с трудом сдерживала улыбку.
Магазин Себастьян покидал уже в сумерках.
Снежило.
Густо. Пышно. Неба за снегом и того не видать было. И в белой этой круговерти таяли редкие фонари. Себастьян поднял воротник пальто.
Вздохнул.
Эх, лето бы… летом было бы проще, а тут…
- Сюда складывайте, - Катарина открыла дверцы. На Себастьяна она старалась не смотреть.
Хорошо.
Самодур? Как есть самодур. И сам устал от этого представления, но иначе не выйдет…
Себастьян смотрел, как пакеты, пакетики и свертки – в конце концов, к каждым брюкам требовалась рубашка, а к оной – галстук, запонки и прочие важные мелочи – сгружают в «Призрака».
…отрезанная голова.
…и бабочка.
…с бабочками надобно разобраться.
…и прав недобрый доктор, хозяин мертвецкой, раньше Хольм не стал бы сор избы выносить, но… что изменилось?
…почему?
…храм ли открытый тому причиной? Политика? Экономика, как сие баили в газетах… или же другое что стоит? Воевать? Торговать? Погано, когда стоишь от так на доске шахматной безмолвною пешкой, когда два старых неприятеля решили партейку-другую сыграть. И ведь нечего кивать, не случайно его выбрали. Нет, собственные страхи подкармливать – дело дурное, что в небо пальцем тыкать. Дыру не пробьешь, только дураком покажешься.
…в гостинице встречали. Хорошо, без хлеба-соли, но с поклонами. И гостиница неплоха. Высокое строение серого местного камня. Ни портиков, ни колонн, ни прочих излишеств, но все ж была в линиях ее некая внутренняя гармония, радовавшая взгляд.
Лестница с высокими ступенями.
Двери дубовые.
Любезный швейцар.
Запах цветов. Каких – не понять, но запах ненавязчивый, легкий. Потолки высокие, сводчатые. Люстра хрустальная светит ярко. Алый бархат и позолота, но тоже не обильная, без излишней помпезности. Непременные кадки с деревами. Бронзовые цветочницы, в которых полыхают алым цветом розы.
Портрет князя.
Дорожка алая.
Конторка.
За нею – решетки лифтовых шахт виднеются.
Перед – козетки и девицы на козетках, кажется, ресторанные. Все сидят и щебечут, щебечут… с явною натугой уже щебечут. А что поделаешь, работа такая…
- Мы рады… - обратился к Себастьяну управляющий, но был не замечен.
- Вы уверены, что это единственное приличное заведение в городе? – Себастьян обвел придирчивым взглядом холл. – Здесь воняет!
- Чем?
Глаз у управляющего дрогнул.
- Цветами.
- Цветами пахнет, - возразила Катарина, на лице которой читалось вполне себе понятное, человеческое даже желание взять Себастьяна и притопить, если не в фонтанчике, за неимением оного поблизости, то хоть бы в клозете.
- Это когда цветы приличные, то пахнет, а тут… - Себастьян ткнул мизинчиком в розу. – Воняет… редкостно… уберите…
…девицы перестали щебетать.
…а в номер его проводили едва ль не под рученьки взявши. Спереди управляющий, кланяясь беспрестанно, и так у него это ловко выходило, что становилось понятно – не в первый раз. Небось, гостиница сия и вправду немало всякого перевидала, в том числе и начальства, которое, надо полагать, от познаньского не сильно отличное. За Себастьяном три лакея с видом преторжественным пакеты несли. К правой руке прикипела розовощекая девица. К левой – бледная… откудова взялись и как, он и сам не понял. Но слава Вотану, щебетать перестали, только вздыхали томно и губы облизывали, да выгибались, норовя в глаза заглянуть, что на ходу было делать совсем уж неудобно…
А Катарина отстала.
Потерялась, проявив редкостное благоразумие.
Было немного жаль.
- Вот, - перед ним торжественно распахнули резную дверь. – Лучший номер…
Вспыхнули колбы электрических ламп.
А что, весьма даже неплохо… номер просторный.
Уютный.
Ковер. Камин. Пара кресел. Стол с лапами, куда ж ныне без лап-то резных. Картины, к счастью, без светлого лика Князя, лицезреть которого у Себастьяна охоты не было, но с весьма приличными сельскими пасторалями.
- Холодно, - капризно заметил Себастьян.
И девицы вздохнули.
- Камин будет зажжен немедля, - а выдержка у управляющего отменнейшая.
- И дует…
- Окна занавесим…
- Тогда темно станет…
- Можно принести еще ламп.
- Принесите… только постарайтесь отыскать не такие уродливые…
…он заставил трижды лампы менять. И затребовал ужин. Долго мучил винную карту, сетуя, что выбор невелик – к слову, на сей раз даже кривить душой не пришлось, ибо выбор был в самом деле невелик. Дважды отправлял ужин на кухню, надеясь, что повар все ж не сдобрит фирменную солянку ядом. Несколько раз капризно требовал десерту для дам, которые мило хихикали и почти натурально смущались, чтобы передумать и вновь отправить десерт… и потребовать…
…и когда за лакеем, во взгляде которого уже явственно читалась та самая хваленая пролетарская ненависть, коею Себастьяна пугали, захлопнулась дверь, позволил себе расслабиться.
Почти.
- Вы такой суровый, - мурлыкнула блондиночка с кучеряшками, из которых выглядывали махонькие разноцветные перышки.
