…он ведь подходит.
…умен. И аккуратен. Он вывешивает полотенца в ванной комнате под один уровень.
Он складывает рубашки идеальной стопкой. Костюмы на плечиках. Черные туфли по линии на полу. Всегда чистит. Натирает воском до влажноватого глянца. Зубная щетка в левом стаканчике. Порошок — в коробочке на полке. У каждой вещи свое место и в этом нет ничего плохого…
…а еще он боится бабочек.
Нет, это не тот страх, который заставляет цепенеть, сбивает дыхание и разум. Отнюдь. Это скорее брезгливость. Ему неприятен сам вид их. Он признался, что толстые волосатые тельца заставляют содрогаться, а разукрашенные крыльца вызывают приступы тошноты.
Он?
Или…
Катарина разулась.
Надо успокоиться.
Душ. И свежее белье. Расческа, которую пришлось искать, хотя Катарина совершенно точно помнила, где ее оставила… и укол страха: а ведь замки в квартире плохонькие. Их вскрыть легко, особенно человеку, которого обучали в том числе и вскрывать замки.
…и проводить обыск.
Он бы не допустил подобной небрежности. А расческа в конце концов отыскалась на полу, за раковиной. Закатилась, стало быть.
Катарина долго расчесывалась, непозволительно долго, а когда все-таки покинул ванну, то решение было принято. По-хорошему, стоило бы поставить в известность князя, но… слишком уж личным все стало.
Одеться.
И голова еще мокрая, этак простыть недолго. Но простуда не пугает.
Спуститься.
Вечереет. Сумерки лиловые, нарядные. Цветами да по белому снегу, скрывая, что не белый он уже. Ее машина выглядит уставшей. И Катарина, проведя ладонью по длинному капоту, обещает, что скоро, совсем уж скоро, они отдохнут.
Заслужили.
Дорога. Дом знакомый. И вновь сомнения. Что она скажет?
…консьерж провожает ее взглядом. Они не то, чтобы не знакомы, когда-то Хелег подвел Катарину к этому человеку, и тот кивнул, мол, запомнил. Стало быть, у нее еще не отняли право находиться здесь.
В доме иначе.
Она затруднилась бы сказать, чем этот дом отличается от того, в котором получила квартиру сама Катарина. Просторней? Лестницы шире? Окна больше?
Чище?
И пахнет иначе, как-то легко, празднично, как в лавке с конфетами.
Второй этаж. И по коридору прямо, до последней двери.
…а если его нет дома?
И все-таки… ключа ей не оставили. Она не просила, почему-то эта просьба казалась ей почти неприличною. И теперь…
Она постучала.
И сосчитала до пяти. Если бы Хелега не было дома, ей бы сказали внизу. А значит надо подождать.
Он может быть в душе или…
Дверь открылась.
— Ты? — удивленным Хелег не выглядел. И вопросов задавать не стал, но посторонился, пропуская Катарину. — Заходи.
Она прошла. Только оказавшись внутри вновь подумала, что идея была не лучшей. Если он захочет убить…
…если захочет, то убьет. Не важно, здесь ли, в другом месте. У Хелега сила. И умения. И таким как он не задают вопросов… и наверное, дядя Петер был прав в своей оценке.
— Чем обязан?
Хелег кого-то ждал.
Белая рубашка. Брюки со стрелками. Волосы влажные после душа, зачесаны на привычный пробор. И вообще он весь целиком настолько хорошо знаком Катарине, что собственные недавние подозрения кажутся смешными.
Разве…
…стол накрыт на двоих.
Бутылка вина в ведерке со льдом. И смешно, и горько — для Катарины он так не старался. А может, потому что нужды не было? Их связь была легкой и очевидной, пожалуй, с первой их встречи. Что может быть банальней? Любовь? Никакой любви. А значит, и вина с розами, что тихо чахли в стеклянной вазе.
— Я не помешала?
— Помешала, — Хелег никогда не давал себе труда быть тактичным, полагая такт, да и вовсе излишнюю вежливость обыкновенной потерей времени.
— Я ненадолго. Мне нужно кое-что понять… прояснить.
Приподнятая бровь.
Удивление.
— Почему вы с Нольгри так не любите друг друга?
— А почему тебя это стало интересовать?
— Дело.
Он кивнул коротко. То, что касалось дел, всегда было серьезным, и уточнил:
— Меня подозреваешь? Или его?
— Обоих.
— Возможен третий?
— Да, но… маловероятен. По характеру наш… объект, — ей почему-то не хотелось употреблять кличку, данную безумцу, — жаждет контроля. Для него все это игра. А какой интерес в игре, если ты не видишь, что происходит? Не участвуешь? Нет, он должен быть рядом…
Хелег провел ладонью по волосам.
Волнуется?
В этом минус близости. Ты можешь изучить кого-то, но и тебя исследуют. И теперь Катарина подмечала те мелкие признаки, которые рассказывали о Хелеге если не все, то многое.
Морщинки в уголках глаз.
Щурится.
Трогает переносицу.
Раздумывает, что бы сказать такого… если он убивал, то солжет. Впрочем, даже если не убивал, все одно солжет.
— Я не стану оправдываться.
Предупреждение.
И гнев.
Гнев скрыт, но Хелега выдает прищур и еще крылья носа, которые чуть побелели признаком сильных эмоций. А ведь Катарина, если разобраться, никогда не видела, чтобы он потерял самообладание.
— Я и не жду оправданий. Я лишь спрашиваю, почему ты не любишь Нольгри? Или это секретная информация?
Спасительный ярлык.
Ему ведь легко сослаться на секретность и государственную тайну. Что Катарине останется? Спрашивать Нольгри? Безумная затея.
— Садись, — Хелег указал на кресло.
Он подпер двумя пальцами подбородок. Повернулся спиной. Скрывает выражение лица? Он ведь не глуп, понимает, что Катарина его прочтет.
— Мне не следовало с тобой связываться.
Здесь она согласилась. Их роман был… скучным?
Пресным?
Бессмысленным?
— Тогда почему?
Ей ведь действительно интересно. Он мог бы выбрать любую, и эта теоретическая любая была бы счастлива.
— Показалось, что ты будешь интересна. И возможно, мы создадим семью. Нам сложно создать семью. Приходится проверять… кандидатуры, — Хелег щелкнул пальцами. — Иногда случаются… огорчения. Мой друг нашел невесту.
Друг?
У него есть друзья?
Если так, то Катарина впервые о них слышит. И почему она раньше не задумывалась о том, что странно для человека взрослого, вовсе не иметь друзей. Или потому, что сама такая?
