Книга Ловец бабочек. Мотыльки, страница 19. Автор книги Карина Демина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ловец бабочек. Мотыльки»

Cтраница 19

…Васька слыхал, что есть фартовые, которые за мазней этою вот ходят. Оно-то понятно, что картинка картинке рознь, за одну тебе гору золотишка насыплют, а за другую и пары медней не допросишься. И знать бы, которая ценна, да… эх, права была мамка, подзатыльниками мудрость в голову вбиваючи: учиться надо было.

Глядишь, отыскал бы картинку верную.

Снял бы…

Половицы тихо поскрипывали, но Ваську не выдавали.

Он заглянул в одну комнату, та была пуста и принесла красивый бабский веер и серебряного оленя, который едва-едва в мешок влез, уж больно рогастым был.

…пара птичек из слоновой кости.

…нож для бумаг.

…и в ящике стола — надо думать, попал Васька в хозяйский кабинет, — целую пачку злотней, лентою перевязанную. Пачку Васька сунул за пазуху, так оно верней. А в мешок отправил еще нож для бумаг и брегет, забытый на краешке стола.

Мешок от этаких подношений раздулся и сделался тяжел, потому Васька перекинул его на спину. И можно было б уходить, да… не отпускала мыслишка об драгоценностях хозяйкиных, которые в Васькином воображении сделались вовсе уж невероятными, небось, у самой королевы таких не было. А если и были, то где та королева?

Гостиная…

…пахнет пылью, знать, убираются тут нечасто…

…а дальше, как и сказывала разбитная подруженька, хозяйские личные покои. Дверь отворилась беззвучно, и Васятка замер.

Комната была пуста, но…

Подсвечник.

И пара свечей стеариновых, полупрозрачных — Васькина мамаша такие катала, по сребню за дюжину. Гора чернильницы. Книга какая-то… и огроменный короб, серебром облицованный.

Васька облизал губы.

Здравый смысл подсказывал, что надо уходить, но… короб был так близок…

…Васька даже чеканку разглядеть мог, и еще камушки красные… или синие — при свечах не разберешь… и если схватить да…

Быстро…

Он решился.

Первый шаг. Замереть. Прислушаться. Нет, тишина… если кто и был в комнате этой, то вышел по собственной надобности… оно и правильно, оно и к лучшему… второй… третий… и вот уже Васька у стола. Он схватил короб и прикусил губу, чтоб не выругаться — тяжеленный, падлюка! Показалось даже, что короб этот к столу прикручен намертво, ан нет, поддался… его б в мешок, да некогда…

И тут за спиной раздался тихий-тихий вздох.

Васька обернулся.

И едва не выронил короб… он слыхал, что в таких от старых особняках всякое водится, да только не верил в брехню… да и подумаешь, призрак… но нынешний…

Она стояла в дверях.

В полупрозрачном одеянии, простоволосая, страшная… белый овал лица, черные провалы глаз и губы красные, будто крови насосалась… Васька сглотнул.

Бежать!

Только вот ноги застыли. А тварь протянула к Ваське когтистые руки, раскрыла рот и издала звук, высокий и тонкий, оглушающий, лишающий разума…


…услышав крик, Себастьян все ж решился и, обернувшись крылом, высадил стеклянную дверь. Брызнули осколки, запутавшись в тонком пологе штор. Да и сам он, признаться, споткнулся и повис в них, таких обманчиво легких, шелковых.

Вот же не хватало беды!

Себастьян дернулся было, но проклятые шторы скользили и норовили спеленать покрепче, будто именно в нем узрели злоумышленника. И, потерявши терпение — в последнее время с терпением у него вовсе было тяжко, Себастьян распахнул крылья.

Затрещала горестно ткань.

Визг смолк.

Что-то упало, покатилось…

…Себастьян сдернул с головы шелковый обрывок.


Васька понял, что жизнь его бестолковая — ах, мама-маменька, мало вы колотили, мало таскали за космы, мало стучали да полбу скалкою, едино боль головную вызывая — подошла к концу, когда тварь, вытянувши руки с тонкими длинными когтями, шагнула к нему навстречу.

Обнять желала?

Пахнуло вдруг холодом лютым.

По спине протянуло ледком, будто тот, о котором упоминать вслух не стоило, возник за Васькиной спиной. Зазвенело что-то… он оглянулся, понимая, что все еще оглушен криком, обездвижен, только и может, что смотреть.

…вторая тварь возникла в окне.

Вдруг качнулись полупрозрачные занавеси, слиплись и распались, выпуская нечто… оно было огромно.

Крылато.

Рогато.

И ужасно настолько, что Васька зажмурился, не способный выдержать огненного взгляду.


…панна Ошуйская, конечно, готова была ко встрече с любовью всей своей жизни, даром что любовь эта изрядно запаздывала, но…

…вот чтобы так…

…при живом — во всяком случае пока — муже…

…и в окно… разбил, вона как холодком потянуло? этак и просквозит. Романтика романтикой, но панна Ошуйская с прошлого разу еще кашлем маялась.

Она поплотней запахнула белые крылья шали и, вздернувши подбородок для пущей горделивости, решительно шагнула к крылатому гостю. Он же, выплюнув ошметок шелковой гардины — а между прочим, ткань панна Ошуйская из Познаньска выписывала, по каталогу, — склонил пред ней рогатую голову…

Всхлипнул подлый похититель, почуявши неотвратимость возмездия.

А заодно уж раздался сонный голос мужа:

— Что, помилуйте, тут происходит?

О, Иржена, как он был жалок! Босой. В ночном колпаке, сползшем на глаза. В рубахе этой, что задралась выше колен, явив всеобщему взору эти самые вспухшие колени. С волосатыми ногами и огромной вазой в руке…

— Я требую ответа! — он замахнулся вазой и не нашел ничего лучше, чем швырнуть ее в упыря, который этакой наглости не ожидал, а потому едва успел отбить вазу взмахом крыла.

И та, отскочивши, ухнула на голову злодея.

— Не надо! — возопила панна Ошуйская, заламывая руки. — Умоляю вас, не надо!

Она и очи к потолку воздела для пущей одухотворенности облика.

Откашлялась. И громче, с завываниями трагическими — драмы без завываний не бывает, это всякому известно — произнесла.

— Ваша настойчивость ранит мое сердце… — сердце упомянутое ухало, особенно встревожено было оно некой несообразной верткостью супруга, которому вздумалось ухватиться за кочергу. Панна Ошуйская и не представляла, что тихий ее муж может быть столь вызывающе примитивно агрессивен!

И главное, что на упыря это тоже произвело впечатление, заставивши отступить.

Правда, когтистая лапа выдрала кочергу из мужниной руки и зашвырнуло в камин… точнее, панна Ошуйская надеялась, что упырь метил именно в камин, а не на полочку и пятью фарфоровыми девицами изящного свойства, весьма дорогими сердцу хозяйки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация