А вот это уже другой разговор. И Ольгерда, подтянув одеяло — не хватало еще насморка получить, хороша она будет, соблазнительница, с текущим носом, — сказала:
— Мне нужен Порфирий.
Себастьян повернулся к ней и, смеривши насмешливым взглядом, поинтересовался:
— Тебе как, указом его во владение? Или просто бантик повязать?
Издевается?
Ведь понял распрекрасно, что ей нужно, но вот…
— Я хочу, чтобы ты его проверил, — Ольгерда не собиралась упускать этот шанс. — Ты ведь можешь? Его состояние…
…а то бывают и такие, которые золотишком сыплют щедро, но все в кредит, за душой и медня ломаного нет. Конечно, Порфирий производил впечатление человека серьезного, но чем Хельм не шутит?
— …его интересы…
…ибо ничего так не сближает с мужчиной, как общие интересы…
— И главное, нет ли за ним обещаний… личного свойства. Понимаешь?
— Нет.
— Невесты! — рявкнула Ольгерда так, что Себастьян подскочил. — Боги милосердные! Нет ли у него невесты! А то…
…есть и такие, которые соловьями разливаются о будущей прекрасной жизни, а после раз и женятся, что характерно, на какой-нибудь дурнушке с немалым приданым. Нет, Ольгерде не так много осталось, чтобы рисковать попусту.
— Хорошо, — Себастьян согласился как-то подозрительно быстро. — Слово даю.
Что ж, слову его можно было поверить.
— Белялинские… честно говоря, не самые приятные люди. Нет, не подумай, я вообще людей не особо… — Ольгерда откинулась на подушки и глаза прикрыла.
Завтра надо будет заехать в салон мадам Рушье, чтобы восстановила цвет лица, а то ведь годы не те, чтобы ночные бодрствования сами собой исчезали.
Уже маловато будет ромашкового льда.
И сыворотка молочная не поможет.
…двадцать злотней, не меньше. А если с аппаратом паровым, который в прошлый раз мадам весьма рекомендовала, и того дороже… но внешность — единственный капитал, а капиталы надобно беречь.
— Меня несколько недолюбливают… Белялинские и вовсе года два тому принимать отказались… мол, репутация… можно подумать, сама она — белокрылая лебедушка… и дочки еще их.
— По порядку.
Порядок… всем порядок нужен, а Ольгерда эти порядки ненавидит еще с тех самых пор, когда дражайшая тетушка, что сейчас трясется за своего урода-сыночка, заставляла ее перебирать старые чулки.
Натягивать на банку.
Штопать.
Сворачивать клубочком…
— По порядку, — Ольгерда облизала пересохшие губы. А ведь тетушка с панной Белялинской знакома… определенно… — Раньше Ганна Белялинска, тогда еще не Белялинска… не спрашивай, фамилию тогдашнюю не вспомню, с теткой соседствовала. Она сама, хоть и из дворян, но бедных. Тетка сказывала, что она вечно голодной ходила. И одежду в лавке старьевщика брала… и ненавидела жутко все это… ее родители разорились и как-то быстро, поэтому…
Ольгерда поднесла ладонь к лицу.
…руками тоже пора заняться. Восковое обертывание? И чтобы медом натерли… с меда руки становятся удивительно мягкими, а для ногтей соляные ванночки хороши.
…еще пяток злотней.
— Не то, чтобы они дружили… от тетки моей сложно добиться правды, только вроде как она Ганну с Белялинским познакомила. Она не любит об этом вспоминать. Я думаю, что сперва-то он за теткой ухаживал, а потом увидел Ганну и все… бывает.
…и пятки… конечно, пяток ее никто не видит, она и не стремится их показывать, даже в постели не снимая чулок, однако же пора. Пятки огрубели еще тогда, когда Ольгерда только училась танцевать. Всем-то кажется, что парить над сценой легче легкого, а что за этим парением стоят сбитые в кровь ноги, мышцы ноющие, кости, которые, кажется, вот-вот треснут, то никому и дела нет.
И голод постоянный.
Страх поправиться.
Нет, она давно уже не танцорка, но страх остался, и пятки костяные, и пальцы некрасивые, будто сросшиеся. Их она даже мадам стеснялась показывать. Но может, сыщется у нее особое средство, которое вернет былые мягкость и нежность?
— Белялинский сперва был мелким купцом, и Ганна долго думала, принимать предложение или нет. Наверное, надеялась кого получше подцепить, но потом у него дела пошли, она и выскочила. Тетка моя обмолвилась как-то, что ей только деньги и нужны, что их она любит.
И Ольгерда отчасти понимала эту любовь.
Деньги…
Злотни, сребни, медни… они не отвернутся от тебя лишь потому, что в волосах появилась седина, а на лице — морщины. Они не скажут, что за прошедший год ты подурнела. И что актерского таланту в тебе с капля, что надобно подвинутся, уступая сцену молодым…
— А вот знаешь, что странно? — Ольгерда потрогала пальцами щеки, убеждаясь, что за прошедшие пару часов они не поплыли.
— Что?
— Они встречались. Тетка и Белялинска… уже потом, когда я была… то есть, когда в доме появилась… дружбы не было, а они встречались. И не тетка ходила к Белялинским, а наоборот.
Ольгерда закрыла глаза, вспоминая
…ей тринадцать.
…поганый возраст. Тонкая. Голенастая. И тетка постоянно кривится, мол, в кого пошла, ведь матушка у Ольгерды красавицей была, а эта…
…ни в мать, ни в отца, точно в заезжего…
…братец не упускает случая, чтобы за задницу ущипнуть. А зеркало, единственное, в которое Ольгерде дозволено глядеться — нечего самолюбие тешить — отражает уродство сплошное. Это уже потом Ольгерда узнает, что зеркала бывают разными.
Ей хотелось плакать.
Тогда еще она умела плакать, скажем, по мамке, которая была доброй, а тетка ее обзывает. И за косу Ольгерду тянет, для порядку и чтобы из нее всякую потаскушью дурь выбить. Не важно. Главное, что сидела она в чулане и тихо-тихо.
Плакала себе.
Обещала, что вырастет и тогда…
…скрипнула дверь. Она у тетки на редкость поганого свойства была. Почти как зеркало. Сколько ни выравнивай, чем ни смазывай петли, а не успокоится. Ноет и ноет, предупреждая о гостях.
…гостье.
Ольгерда высунула-таки нос — все ж к тетке редко кто заглядывал.
Дама.
В платье бархатном.
В пальто-далмане с меховою оторочкой. И не какая-то кошка драная, которую себе тетка вместо воротника справила и тем гордилась, нет, дама гордо несла чернобурку. Пальто с рукавом в три четверти, чтоб видны были высокие перчатки, украшенные теми самыми полосками темного меха. Шляпка высокая.
Перо синее покачивается, изгибается причудливо, почти касаясь фарфорового личика.
Волосы у дамы темные.
