Розовый шелк козеток.
Темно-розовые гардины, перехваченные золочеными шнурами. Бледно-розовое великолепие ковров и покрывал. И зефирная нежность фарфоровых статуэток, изображавших парочки…
Ванная комната с жемчужиной ванны.
И халаты.
И полотенца, столь пышные, что само к ним прикосновение казалось святотатством.
…спальня.
…темно-розовые, в полоску, обои. Круглое ложе, кое именовать кроватью язык не поворачивался. Балдахин. И бессчетное количество подушек с подушечками, укрывавших не только кровать, но и пол.
Огромные вазы.
Букеты цветов. Тяжелый и душный аромат роз…
— Да уж, — князь возник за спиной. — Вы не будете против, если я окно открою? А то этак и задохнуться недолго…
— Нет. Конечно. Открывайте.
Катарина не стала спорить, и когда содержимое ваз отправилось в упомянутое окно. Его князь не просто открыл — распахнул настежь, ветром прохладным вымывая запах. Дышать стало легче.
— Ужин скоро подадут и… вы не против компании? Надеюсь, что не против?
Катарина покачала головой.
Нет.
Не против. И… и дальше-то что?
— Советую принять ванну. Или позволите…
— А вы домой не собираетесь?
— Нет, — совершенно искренне ответил князь.
— Но может быть…
…у него совесть есть? Или он настолько уверен в собственной привлекательности?
— Видите ли, — князь вытащил розу на длинном колючем стебле. — Если я пойду домой, то выспаться мне точно не позволят. То одно, то другое… опять же Тайная канцелярия со своими отчетами. С вас не требуют?
Катарина стиснула розовое полотенце.
Он издевается?
— Требуют наверняка… мне вот поручили вас соблазнить.
— И вы…
— И я намерен воспользоваться ситуацией, — он вдруг оказался рядом и, приобняв, наклонившись, прошептал. — И нормально выспаться. Что и вам советую.
Катарина почувствовала, что краснеет.
С чего бы?
— Ванна там, — князь развернул ее и подтолкнул в спину. — Халаты в шкафу…
…склянки и скляночки.
Мыло, перевязанное шелковой ленточкой.
Банка с розовой — кто бы сомневался — солью, от которой мягко и приятно пахло травами. Горячая вода и какая-то странная покорность судьбе. Катарине стало вдруг смешно… выходит, и ему поручили? Конечно, разве такой обратил бы внимание на не слишком-то красивую — мягко говоря — женщину, если бы не поручение…
…выспаться.
…спать и вправду хотелось. Усталость накатила, как бывает, сразу, и тело сделалось неподъемным, а голова — тяжелой. В ней не осталось вдруг места мыслям иным, кроме как о треклятой кровати, которая была близка и наверняка мягка… и еще одеяло… забраться бы под него с головой, как в детстве, и глядишь, сгинут все страхи.
Живот заурчал, напоминая, что ела Катарина не так давно, но мало.
— Надеюсь, вы любите паштеты? Здесь повар отменнейший, — князь выглядел до отвращения довольным. — И рекомендую попробовать салат нисуаз, пока не остыл… а я, простите, покину вас на некоторое время…
…ну да, ванна, куда еще…
…а салат хорош. И паштеты в крохотных мисочках тоже. И кажется, она проголодалась куда сильней, чем думала.
Жаркое.
Рыба.
— У вас хороший аппетит, — князь бросил полотенце на спинку стула. — Это радует. Знаете, сейчас, конечно, не время говорить о делах, но меня не отпускает чувство, что мы не оттуда начали.
— А откуда надо? — ей не хотелось думать о деле.
Вообще думать.
Она осоловела от сытости и тепла, и даже присутствие князя больше не смущало. И вправду, глупо смущаться, когда тебе почти тридцать и любовники имелись, и отнюдь не все — по огромному чувству…
— Пока не знаю, — князь сунул в рот лист салата и захрустел, при том вид у него был презадумчивым. — Но утром, надеюсь, пойму… в любом случае, сейчас мы играем по его правилам…
— А должны по своим?
— Нет, — дожевав лист, князь облизал пальцы. А раньше он этакой травоядностью не отличался. — Должны вообще выйти за рамки игры.
Пожалуй, в этом имелось зерно здравого смысла.
— Идите- ка спать, — велел Себастьян.
— А вы?
— И я пойду.
— Куда?
— В кровать. Она большая. Вдвоем поместимся.
Катарина широко зевнула. Да уж, соблазнительница из нее получилась. Впрочем, князь не лучше. В махровом халате, столь объемном, что в него троих князей завернуть можно было бы, он выглядел домашним и обманчиво безопасным.
И зевком на зевок ответил.
— Я просто подумал, что раз уж нас друг другу поручили, то грешно этим не воспользоваться… вы напишете в отчете, что изо всех сил меня соблазняли. Я сочиню что-то подобное… может, слегка более героическое…
Что героического может быть в соблазнении?
— А сами ляжем и выспимся.
В этом было зерно здравого смысла.
— Прямо теперь?
— Так а чего тянуть-то? Третий час ночи…
Он поднялся и руку подал.
И Катарина приняла.
Кровать была велика, пожалуй, слишком велика, в этакой кровати и заблудиться недолго. Пуховые перины, воздушные одеяла. Подушки, которые князь просто-напросто смахнул на пол. Он рухнул на кровать, как был, в халате.
— И что, совсем меня соблазнять не будете? — Катарина присела на свою сторону.
От кровати пахло розами.
— А вы соблазнитесь? — князь приоткрыл один глаз, черный и лукавый.
— Нет.
— Тогда к чему силы тратить?
И он повернулся к Катарине спиной.
Наверное, стоило бы порадоваться, но… откуда это горячее желание взять и пнуть беззащитного человека… ладно, не человека и не совсем, чтобы беззащитного, и не пнуть, то хотя бы выпихнуть из-под кровати.
Катарина легла.
На бок.
Прямо.
Дернула одеяло, которое не дернулось, поскольку держали его крепко. Она потянула. И еще потянула. И отчаявшись отвоевать кусок более-менее пригодный для укрывания, со вздохом подвинулась ближе. В конце концов, не укусит же ее князь.
Хотя…
Уснула она мгновенно. И сон ее был на удивление спокоен.
Глава 21. О том, что нечистая совесть до добра не доводит
Глядя на попугаев, воробьи размножаются чаще, у воробьёв летом брачный период и им всё равно, какого птица окраса, главное — приблизительно одного размера…
