— О, обо мне не беспокойтесь, — быстро вставила я. — Я выйду в сад. Мне очень хотелось улучить возможность повнимательнее его рассмотреть.
Она, кажется, замешкалась, но кивнула:
— Благодарю вас. Я недолго.
Я повернулась к Андре:
— Рада была увидеться с вами, Андре.
— Я тоже. Возможно, мы как-нибудь поужинаем с вами и вашим мужем?
— С удовольствием.
— Я позвоню.
Я вышла в сад и немного прогулялась по дорожке. Меня снедало любопытство, что же Андре скажет и как отреагирует Сесиль. Время возобновления его ухаживаний казалось подозрительным, но мне хотелось верить, что они вызваны искренним чувством, а не чем-то менее благородным.
Существовала ли возможность примирения? В глубине души я всегда надеялась, что огонь истинной любви можно зажечь вновь. Наверное, способность возродить свои собственные отношения вселяла в меня надежду, что это же возможно и у других.
Я гуляла по дорожке, которая петлей огибала дом. И остановилась, поняв, что двери в кабинет мсье Беланже распахнуты настежь. Сесиль обмолвилась, что там прибиралась прислуга. Возможно, двери оставили открытыми для проветривания.
Я заглянула внутрь. Ведущая в коридор дверь была закрыта, в комнате никого. Я хотела вернуть завещание на место. Теперь для этого, похоже, выдалась прекрасная возможность.
Я проскользнула в кабинет и открыла ящик стола, в котором нашла бумагу. Я быстро сунула листок внутрь, закрыла ящик и уже собралась обратно, как мое внимание привлек какой-то предмет на столе.
Это оказалась коробка с тетрадями и различными бумагами. Видимо, это то, о чем говорила Сесиль. В коробке было множество мелочей, а сверху лежала пачка писем в пожелтевших конвертах, почерк на которых показался мне знакомым. Я взяла конверт и вытащила из него письмо.
Любимый мой!
Постоянно думаю о тебе. Сердце мое болит, и мне кажется, что рушится мир. То, что у нас есть, должно было длиться вечно.
Любовные письма. Дальше я читать не стала. Это очень личное. Однако я не удержалась, перевернула листок и поняла, почему почерк показался мне знакомым. Последние слова были темнее остальных, словно ручкой с нажимом водили по бумаге.
Лишь одно может помешать моей любви — это смерть.
Вечно твоя
Нанетт.
Это письма мадам Нанетт.
Судя по дате, она, скорее всего, написала их после расставания с Элиосом Беланже. И он сохранил эти письма. Меня охватила легкая грусть от того, что первая любовь принесла ей столько печали.
Я услышала голоса из сада и торопливо сунула письмо обратно в конверт. Я быстро покинула кабинет и пошла по тропинке от дома, обогнула его и встретилась с Андре и Сесиль.
— Вот, — она указала на какое-то растение, — видишь, в нашем климате оно растет совсем неплохо.
— Да, придется добавить его в свою оранжерею, — отозвался Андре. — Спасибо тебе.
Когда я приблизилась, они посмотрели на меня. Я пыталась определить возникшую между ними атмосферу, но это оказалось нелегко. Сесиль всегда была спокойна и сдержанна, а Андре, похоже, постоянно пребывал в превосходном настроении. Что бы они ни обсуждали, на их лицах это никак не отражалось.
Андре попрощался, и после его ухода Сесиль обратилась ко мне:
— Прошу прощения за задержку, мадам Эймс. Мсье Дюво иногда очень настойчив.
— Кажется, он очень тепло к вам относится, — заметила я, надеясь вызвать ее на откровенность.
Однако, похоже, откровенничать было не в характере Сесиль.
— Андре очень милый, — негромко сказала она. — Если вы готовы, то можем пройти в лабораторию.
Она повела меня через внутренний дворик к оранжерее. И снова мы прошли к лаборатории Сесиль, находившейся за волшебным садом.
Она повторила, что работала всю ночь, и это было заметно. Повсюду в беспорядке стояли пузырьки, мензурки и прочая лабораторная посуда. Воздух был напоен более свежим ароматом, чем в мой предыдущий визит. Пахло скорее живыми цветами, чем засушенными.
— Пожалуйста, извините за беспорядок. Я несколько увлеклась. Как только начинаю работать над ароматом, я перестаю замечать все вокруг.
— Я очень ценю, что вы так много времени уделили моим духам, — произнесла я. — Не стоило так спешить.
— Меня посетило вдохновение. — Сесиль взяла в руки пузырек. — Я совместила несколько ароматов, и мне кажется, что сочетание вам понравится.
Она откупорила пузырек со сделанными ею духами и подала мне. Я глубоко вдохнула их аромат. Хоть я и знала, что духи будут прекрасными, я не ожидала, что они вызовут такую реакцию — странное ощущение счастья, томления и ностальгии, проснувшееся во мне. Она учла все, что я ей сообщила, — мои пристрастия, чувства, воспоминания. И каким-то образом ей удалось поместить их в пузырек.
— Великолепно! — искренне восхитилась я. — Просто поразительно.
Ее губы тронула легкая улыбка.
— Я надеялась, что вам понравится. Это очень сложный аромат. В нем превалируют сладкие ноты гардении, жасмина и туберозы, а также присутствуют нотки пачули, сандалового дерева и мирры. За цветочными нотами стоит объединяющая их прямота. Сверху — уравновешенная и элегантная внешняя оболочка, под которой таится сила. Полагаю, почти как у вас.
Я не могла не согласиться с подобной оценкой. Меня тронуло, что каким-то образом ей удалось уловить эти черты моего характера.
— Просто превосходно, — повторила я.
— Рада слышать. Конечно, это лишь образец. Аромат будет более тонким, многослойным, когда мы закончим работу над ним.
— Поверить не могу, что аромат будет прекраснее, чем сейчас.
— Если хотите, можете забрать образец с собой. Я записала рецепт.
Сесиль взяла со стола одну из лабораторных тетрадей, но при этом опрокинула стоявший слишком близко к краю пузырек. Он на мгновение повис в воздухе, прежде чем упал на мощенный плиткой пол, разбившись на несколько крупных осколков.
На дне оставалось немного жидкости, и я машинально нагнулась, чтобы его поднять. Она быстро перехватила мою руку:
— Этого нельзя касаться, мадам Эймс. Жидкость быстро всосется через кожу, и вам станет плохо. Боюсь, здесь много предметов, к которым опасно прикасаться. Я потом все уберу.
Мы оставили все в беспорядке, прошли обратно через оранжерею и вернулись во внутренний дворик.
— Наверное, теперь нам нужно попрощаться, мадам Эймс, — сказала Сесиль. — Сомневаюсь, что я вернусь в Париж до того, как вы с мужем отправитесь в Лондон.
Я не могла не задуматься, что же послужило причиной ее решения уехать из Парижа, но, как обычно, она предпочла об этом не распространяться.
