Но, согласись, с таким же успехом я могла бы родиться сестрой серийного убийцы или математички, так что тут грех жаловаться.
У нее полно замечательных качеств, и это помимо внешности.
Она – прекрасная актриса: видел бы ты ее вчера, когда она объявила маме, что беременна, я была в двух шагах от того, чтобы вручить ей Юлия Цезаря
[82].
Она добрая: притворяется, что не видит счетов, которые мама прячет в шкафу (как и я), и всегда приходит проверить, все ли у меня в порядке, прежде чем лечь спать.
Она умна: в прошлом году она выиграла конкурс на лучшее сочинение и всегда приносит из лицея хорошие оценки. Притом она умеет отрыгивать алфавит
[83].
Она щедрая: однажды она дала мне ломтик жареной картошки.
Не знаю, как она устраивается, чтобы всего этого не видеть, потому что я вижу все это лучше, чем ее собственные глаза или волосы. Знаешь, когда мне надоест быть «странной», как обо мне говорят в коллеже, я бы хотела стать такой, как она. Но если ты сейчас мне поддакнешь, ей-богу, мне придется тебя сжечь.
Целую тебя, Марсель.
Лили
P.S.: Матиас передает тебе привет.
Пришлось сфотографировать страницу, потому что я испугалась, что не поверю самой себе, когда буду об этом вспоминать. Лили легла рядом со мной на кровать.
– Вот уж не знала, что ты так обо мне думаешь, – сказала я.
– Я же просила Марселя ничего тебе не рассказывать, вот подлый предатель!
Я улыбнулась. Она больше не заговорила, но приняла месседж.
Страница дневника стала признанием в любви, о которой она не решалась сказать вслух.
Мне вспомнились стихи Луи, наивные, простенькие, порой заимствованные, но обезоруживающе искренние. Анонимные письма, на которые не ждали ответа.
Девятилетний мальчик и двенадцатилетняя девочка только что преподали мне урок. Оказалось, что меня можно любить, не рассчитывая на взаимность.
Анна
Мне все стало понятно, когда утром Марина постучала в дверь нашего трейлера. Глаза у нее покраснели, руки лежали на животе.
– Вы уезжаете?
Она не смогла ответить, только кивнула и расплакалась. Я пригласила ее войти.
– Хорошо, но только ненадолго, мне нужно помочь Грегу собрать вещи. Мы хотим отправиться в путь засветло. Мы ведь еще когда-нибудь увидимся?
Девочки выпрыгнули из постели, причем Лили с недовольным видом.
– Конечно, увидимся. Тулуза и Биарриц не так далеко друг от друга.
– Почему вы решили не заканчивать путешествие вместе со всеми? – поинтересовалась Хлоя.
– Мне не сразу удалось свыкнуться с мыслью, что у меня будет ребенок, но теперь я полностью готова. И у меня огромное желание всем этом сообщить и заняться подготовкой вплотную.
Марина обняла девочек.
– Как же я буду скучать!
Я присоединилась к ним, пытаясь не заплакать.
– Было очень приятно с вами познакомиться, – прошептала я, почувствовав, как Марина сжала мне руку.
Незадолго до их отъезда мы зашли к ним попрощаться. Группа в полном составе уже собралась перед их машиной. Небо было пасмурным, что соответствовало обстановке.
Им пришлось отсрочить отъезд на некоторое время, так как объятиям и обещаниям снова встретиться не видно было конца. Прощание на самом деле оказалось нелегким.
Мне казалось, что я прощаюсь со старыми друзьями. Без них все уже не будет прежним. Лили не преминула заметить, что лучшие всегда уходят первыми, Франсуаза сделала вид, что обиделась, и все рассмеялись. Смех – лучшее противоядие от слез.
Наконец машина исчезла из виду. На месте, где она стояла, образовалась огромная пустота. Я поскорее вернулась в наш трейлер, чтобы окончательно не расклеиться. Не успела я войти, как на телефон пришло сообщение от Марины:
«Совсем забыла: огромного счастья вам с Жюльеном!»
Мне ее уже не хватало.
Оставшаяся часть дня прошла в прогулке по Бергену
[84]. Лили пришла в восторг от старого квартала Брюггена, расположенного в центре города, с его притиснутыми друг к другу разноцветными домами и улочками, вымощенными деревом. Она заявила, что хорошо бы все дороги сделать деревянными, тогда падать с велосипеда было бы не так больно. Хлоя не переставала восхищаться, когда мы сели в фуникулер, поднявший нас на вершину холма, откуда открывался чудесный вид на город, – воистину, это дитя рождено для путешествий. Потом мы купили себе бутербродов для завтрака на рыбном рынке. Мне показалось, что Лили расплачется, когда она увидела на прилавке сэндвичи с китовым мясо м.
Девочки заснули рано, а мне все никак не удавалось уснуть. Думала я о Марине и Греге, и вообще о людях, с которыми ты встречаешься и кто порой оказывает на твою жизнь большее влияние, чем те, кто ее с тобой разделяет. Я думала о пересекающихся и расходящихся жизненных дорогах, о дочерях, которые однажды от меня уйдут. Очень скоро. Мне захотелось выйти на воздух.
Взяв телефон, я быстро набрала сообщение. Ответ пришел мгновенно. Он тоже никак не мог уснуть.
Я надела пальто и сапоги и тихонько вышла. Жюльен меня уже ждал, его пижамная куртка выбивалась из джинсов.
– Что случилось? – спросил он.
– Тоска заела.
Жюльен улыбнулся.
– Пройдемся?
– Хорошо.
Дорога не была освещена, но день словно не спешил смениться ночью, и было светло.
– Так что тебя беспокоит?
– Мне странно видеть, как растут мои дочери. Знаю, что это глупо, тут уж ничего не поделаешь, но каждый раз, вспоминая время, когда они были маленькими, я не могу удержаться от слез. Все прошло так быстро…
– Понимаю, время действительно летит. У меня такое ощущение, что Ной родился вчера.
– Точно. Я чувствую, что еще не насладилась ими сполна, и вот, скоро, может быть, завтра они меня покинут. И я не в состоянии с этим смириться.
И в тот момент, когда я произнесла эти слова, до меня дошла нелепость ситуации.
– Прости, Жюльен, прости! Какая же это с моей стороны бестактность – жаловаться на моих девочек, которые становятся самостоятельными…
