– Ты права, это недостаточно веская причина, – подтвердила она. – Ты должна делать то, что делаешь, для себя, а не для других.
– Приехали. Вот как раз «для себя» я не вижу в этом никакого смысла.
Она улыбнулась.
– Возможно, это позволит тебе легче найти работу в Австралии.
– Что?
– Ты сдашь экзамены, а потом уедешь – таково условие сделки.
– Но как ты… нет, не может быть! Неужели Диего меня подставил?
Она не подтвердила, но, судя по ее улыбке, и не опровергала этого.
– Я не планирую уезжать, – сказала я.
– Хлоя, и речи не может идти о том, чтобы ты рассталась со своей мечтой ради меня! Я не нуждаюсь в тебе, мне куда важнее знать, что ты счастлива, даже если и на другом конце земли. И потом, я всегда мечтала побывать на Большом коралловом рифе, а ты, Лили?
– А еще увидеть кенгуру! И коал! Когда ты уезжаешь, Хлоя?
Мама продолжила:
– Мы займемся всем этим. Но прежде ты сдашь экзамены. На обратную дорогу у нас всего два дня, так что нельзя терять ни минуты.
Я толком и не поняла, как мы очутились на пароме, увозившем нас из Норвегии. Пока она окончательно не растаяла вдали, я не сводила глаз с ее берегов. Мне хотелось попрощаться с этой страной, как она того заслуживала.
Вернувшись с палубы, я уткнулась в телефон, чтобы не оказаться один на один со своими мыслями. Меня ждало сообщение от Кевина, которое он только что отправил.
«Слт, когда вернешься?»
Я повернула экран, чтобы не увидела мама, набрала несколько слов и послала ответ.
«Привет! Буду послезавтра. Почему спросил?»
Ответ пришел немедленно:
«Хочу тебя увидеть, можно прийти?»
Думала я несколько минут. Вспоминала слова мамы, советы Диего, взгляды Кевина, стихи Луи, страницы дневника Лили, руки Кевина, а потом ответила: «Да».
Лили
13 июня
Дорогой Марсель!
Наше путешествие закончилось. Мы почти в Германии. Мама все время за рулем, мы едем не останавливаясь, чтобы успеть к экзамену.
Знаешь, мне очень-очень-очень-очень грустно. Не сказать, чтобы мне не нравилось жить у нас дома, но там не происходило ничего подобного. Моя мама всегда работала, сестра со мной не разговаривала и все время проводила у себя в комнате, и, кроме того, приходилось ходить в коллеж. Надеюсь, что теперь все будет по-другому, ведь мама пообещала, что больше не станет работать допоздна, и что Хлоя в самом деле изменилась, и это хорошо, поскольку она едва не пошла по плохой дорожке.
Труднее всего было расстаться с Ноем. Я уже по нему очень скучаю. Он, как всегда, молчал, но я понимала, что он мне мысленно говорил. Я знаю, что он меня тоже понимал. Я сказала ему, что наша с ним встреча – самая прекрасная в моей долгой жизни и поцеловала его, и он не только не отшатнулся, но мне даже показалось, что улыбнулся. Но хватит об этом говорить, а то у меня и так глаза на мокром месте.
Мне вспомнились слова его отца о том, что Ной не такой, как остальные. Так вот, он ошибался. Ной не просто «не такой», а гораздо лучше остальных.
Мама спросила, хочу ли я вернуться к учебе в тот же коллеж, ведь до сдачи экзамена после третьего класса
[92] осталась всего неделя. Я все обдумала и согласилась.
Если я останусь дома, мне придется убивать время, а я не сторонница насилия.
Оставляю тебя, малыш Марсель, мне хочется посмотреть на дорогу.
Крепко целую.
Лили
P.S.: Ты у меня почти кончился, но я никогда с тобой не расстанусь.
Анна
Странно возвращаться домой и не чувствовать себя там. В погруженной в полумрак квартире оказалось слишком жарко. Я закрыла за нами дверь, и воцарилась мертвая тишина. Ни свистящего ветра, ни пения птиц, ни шума двигателя.
– Что будем делать теперь? – поинтересовалась Лили.
– Во-первых, откроем окна.
Устроив самый настоящий сквозняк, мы принялись ходить туда-сюда между припаркованным трейлером и квартирой, которая вскоре наполнилась багажом, сувенирами, воспоминаниями, съестным, короче – жизнью. Тролли, купленные в Лофотене, были немедленно водружены на вечную стоянку – телевизор. На коврике в гостиной Лили выложила дорожку из собранных камешков.
Почтовый ящик, разумеется, наполнился до краев, я достала из него все письма и, не открывая, выложила на стол.
Хлоя уединилась в своей комнате, чтобы позаниматься перед экзаменом, но минуты через три вышла и уселась на диван. Безразлично разглядывая чемоданы, замершие в ожидании, когда их опустошат, я села рядом с ней.
– Нужна моя помощь? – спросила я.
– Нет, сама справлюсь. Но я слегка проголодалась.
Через десять минут я уже приготовила макароны, правда, залила всю плиту кипятком, потому что уже привыкла пользоваться маленькой электроплиткой. Мы открыли консервированную селедку и молча начали есть, усевшись прямо на полу вокруг журнального столика в гостиной.
Спать мы легли рано, завтра Хлое предстоял экзамен по философии, а Лили должна была приступить к занятиям в коллеже.
У Лили только нос и глаза торчали из-под одеяла.
– Тебе не жарко?
– Жарко, но за время путешествия я привыкла так спать.
Я поцеловала ее в лоб и пожелала сладких снов.
– Пожалуйста, мама, оставь мою дверь открытой, ладно?
Хлоя, лежа на животе, погрузилась в свои вопросы по философии.
– Тебе нужно поспать.
– Еще разок прочитаю и выключу свет, обещаю.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи, мама.
Со щемящим сердцем я переступила порог своей комнаты. Теперь меня с девочками разделяли коридор и гостиная, и я не могла слышать их дыхание, как раньше. Кровать показалась мне огромной, и я осторожно легла с краю.
Я почти уснула, когда до меня донесся звук шагов. Дверь открылась, и на пороге показалась фигурка Лили. А вслед за ней пришла Хлоя. Откатившись на середину, я раскрыла им объятия. Лили легла слева, Хлоя справа, и обе прижались ко мне. Вот теперь мы могли спокойно уснуть.
