Я сделала пару шагов назад, как будто она меня оттолкнула.
– Но… Это ты хотела со мной увидеться, – сказала я, потирая переносицу, пытаясь не показывать, как сильно она меня задела. – Не понимаю…
– Что ж, – сказала она спокойно. – Я просто хотела сказать тебе напрямую. Объяснить, почему будет лучше, если ты… Если ты оставишь его в покое, дорогая. Это трудно, я знаю. Я не хотела тебя обидеть.
Я отрывисто засмеялась.
– Итак, ты поняла. – На ее верхней губе появилось крошечное блестящее пятно от слюны.
Немного помолчав, она мягко продолжила:
– Нина, если бы ты была моей невесткой, я бы все сделала, чтобы поддержать тебя. Если бы ты была матерью его детей, я бы убила за тебя. Но ты его бывшая жена, и уже прошло два года, и я думаю, пришло время тебе просто… Да, оттолкнуть лодку, уплыть. Вот почему я не хочу тебе помогать. Ты меня поняла, дорогая?
С годами я стала восхищаться Циннией, и я восхищалась ею и теперь, хотя это странно. Ее прямолинейность ошарашивает, буквально сводит с ума.
– Я поняла, – ответила я. – Если ты решила мне не помогать… Хорошо. В любом случае, спасибо за честность.
– О, не за что, – сказала она, как будто мы с ней болтали за коктейлем. Ее лицо было спокойно. – И еще, дорогая, раз уж мы об этом заговорили, я думаю, тебе лучше просто забыть и о Лиз тоже. Это нехорошо по отношению к ней. Она очень расстроена насчет тебя, дорогая.
– Да, я понимаю, – ответила я, стараясь говорить обычным тоном. – Что она тебе сказала?
– О, – Цинния тихо засмеялась, – ну, начнем с того, что она продолжает называть тебя «Тедди».
– Тедди? Правда? – воскликнула я, когда остальные подошли к нам. – Как смешно. – И я снова поежилась, стараясь скрыть внезапный приступ злости, думая, как с ним справиться. – Извини еще раз, если мы поставили вас в неловкое положение.
– О, Себастьян. – Я легонько пнула его.
– О, Нина.
– Созвонимся насчет следующей недели. Я бы хотела все же с тобой выпить.
Я не смотрела на Циннию. Я знала, что это ребячество – но с ее стороны разве нет? Если я хочу его видеть, что в этом плохого? Разве я желаю ему зла? Разве я на самом деле как стихийное бедствие, каковым она меня считает?
Но она промолчала, а Себастьян кивнул.
– Отлично, – сказал он.
И вдруг Цинния добавила:
– Да, бедная Лиз. О, что там она тебе сказала, дорогой? – она повернулась к Себастьяну.
Он пожал плечами, смотря на меня с любопытством.
– Не знаю.
– Я помню. «Тедди сделала что-то плохое». Она продолжала это повторять. «Я прочитала об этом все. Она сделала что-то очень плохое». – Она хорошо изображала, и у меня на голове волосы встали дыбом. Меня знобило даже на солнце.
– Она кажется сумасшедшей, – сказала я прямо. – Я же не Тедди, поэтому все легко объяснить, правда? Попрощайтесь за меня с Джуди, было здорово снова ее видеть. И Марка с Шарлоттой.
Я полюбила Шарлотту, с ее застенчивыми глазами и длинными, шоколадного цвета волосами, и на мгновение я почувствовала отчаяние – от того, что, наверное, больше их не увижу.
– Спасибо, Цинния. – Я поцеловала ее старческую, надушенную щеку.
Она повернулась, обняв рукой сына.
Когда они отошли, Малк сказал:
– Чего она хотела? Ты что, продала ей органы? Или она собирается омолодиться с помощью обезьян, которых ты для нее разводишь?
– Просто перетирали прошлое, – ответила я, шагая вперед, чтобы он не заметил, как я покраснела. – Обыкновенная чушь из мира Циннии. Но она права, и ты прав. Бедная та женщина. Я не буду ее беспокоить, если снова увижу.
Малк догнал меня и обнял за плечи, и мы пошли к югу.
– Что ж, наверное, она права. Мне больно это говорить. Ты знаешь, я люблю Себастьяна, но я никогда не понимал, как ты могла выйти замуж за человека из такой семьи.
Глава 10
В понедельник ее не было в Лондонской библиотеке, и ни в один из следующих дней после того, как мы встретились с Фейрли, хотя я ходила туда на обед каждый день и каждый вечер после работы, когда они были открыты допоздна. Я просто стояла на первом или втором этаже, высматривая ее повсюду, ждала, что, может быть, она сама ко мне подойдет. Но ее нигде не было. В телефонной книге не было ее номера, хотя я прочитала все о ее блестящей карьере (две премии BAFTA, одна номинация на «Оскар», много других наград). Я взяла напрокат «Ветры власти», «Мейбел и благоразумие» и «Всеми правдами и неправдами» – три ее самых известных фильма – и посмотрела их в своей комнате на ноутбуке. Я искала ее сообщений, подсказок, знаков, которых там не оказалось.
Когда май сменился июнем и настал день рождения Малка, я начала думать, что, наверное, они все были правы, все. Но бросить поиски значило отказаться от мечты о другой жизни, от новой версии себя, от кого-то другого, у кого нет двенадцати экземпляров одной и той же книги, разбросанных повсюду друзей, бывшего мужа, застывшей карьеры. И поэтому я не слушала голоса, твердившие мне, что я ошиблась, смеющиеся надо мной во сне, сидящие по темным углам, готовые наброситься на меня, передразнивая мое собственное воображение, выращенное на детской книге. Я продолжала ждать в библиотеке.
Несколько раз я возвращалась в Хэмпстед и гуляла мимо домиков-замков, размышляя, который из замков ее, молясь, чтобы она вдруг появилась, как Спящая Красавица. Я стояла там ранним вечером, у высокой травы, которая раскачивалась и щекотала мои лодыжки, наблюдала, как лондонцы целенаправленно шагают домой с работы: рюкзаки, кроссовки, солнечные очки, все куда-то спешат, туда, где им надо быть. И я ждала, пока стемнеет, прислонившись к дереву с книгой Агаты Кристи и каждые полминуты поднимая глаза, просто чтобы убедиться, что она не проходит мимо меня. Ничего.
Я знала, что это странно. Но никто не спрашивал меня, где я была. И мало-помалу настал момент, когда все стало казаться бессмысленным, и понемногу я перестала ходить и в Хит, и в Лондонскую библиотеку. Один день, потом два, потом три, и я удивлялась сама себе, но не шла туда. Я читала за своим столом, или болтала со Сью, или бродила по магазинам с Бекки. Каждый вечер я шла домой, притворяясь, что это нормально, что она меня больше не волнует. Я положила фотографии, аккуратно вложив их в конверт, в книгу «Нина и бабочки», потом положила под кровать, где книга примостилась посреди плотных комков пыли. Я сказала себе, что это разумно, что так я буду лучше себя чувствовать.
В первую пятницу июня был день рождения Малка и, так совпало, у Брайана Робсона тоже. Эти два славных парня делили один день рождения, и мне это нравилось; это опровергало теорию Малка и напоминало мне, что совпадения, большие и маленькие, случаются повсюду. Во время обеда я пошла в Теско, выбрать капкейки для Брайана, в честь которого мы устраивали небольшое чаепитие после обеда, и что-нибудь для Малка, чтобы скрыть тот факт, что я так и не успела купить ему подарок.
