– …Совершенно без ума от тебя. Я думал, что ты та, кто был послан, чтобы спасти меня, что мы были бы в порядке, если бы были вместе, и я знал, что должен уберечь тебя от всего, не испачкать всем этим. – Он покачал головой. – Это звучит так странно. Но ты не знаешь, каково жить в этом доме. Каково это, расти там… – Его голос стал ниже, и он замолчал, сглотнул, а затем сказал своим теплым, прерывистым голосом: – Так было правильно. Может быть, однажды я смогу заставить тебя понять. Я не жду, что ты меня простишь, но… Поймешь. – Он немного подвинулся к ней, и я увидела их отражение в большом зеркале над камином. – Мне нужен развод. Я уверен, что ты его тоже хочешь. Но мы были… Мы были хорошей парой, когда нам было хорошо, не так ли, Дилл?
Он нежно коснулся ее сложенных рук, и их глаза встретились. Мне пришлось заставить себя взглянуть на Малка, задаваясь вопросом, видел ли он то же, что и я, но на его лице не было никакой эмоции.
Вдруг я услышала, как мама сказала:
– Думаю, ты шутишь, Джордж. Нам никогда не было хорошо. Это был летний роман, который слишком затянулся, и единственная причина, по которой я не жалею об этом, это моя дочь. Все остальное было ошибкой. Мне смешна сама мысль, что ты думаешь, что какая-то сопливая история о твоем детстве оправдает тебя, когда ты ушел, и я бы посмеялась, если бы не было так грустно. Ты понимаешь, какое у Нины было детство из-за тебя? Ты понимаешь, что если бы у нас не было миссис Полл, то тогда… – Ее голос дрогнул, и она прошептала: – Если бы у нас не было М-малка, что бы тогда было? – Она повернулась ко мне: – Дорогая, я не жду, что ты когда-нибудь простишь меня. Я должна была тебе сказать. Я не могу объяснить, почему я не сказала. – Она обняла меня, но я не могла заставить себя обнять ее в ответ. – Прости. Я так виновата. Надеюсь, однажды ты поймешь.
Она отпустила меня и бросила последний взгляд на Джорджа Парра, одиноко стоящего посреди комнаты.
– Пришли документы, Джордж. В противном случае, больше мне не пиши. Надеюсь, ради всех нас, что это последний раз, когда я тебя вижу.
– Дилайла…
– Теперь я действительно думаю, что тебе лучше уйти, – сказала она.
Я могу сказать, что он был озадачен, и я думала о том, как глупо он выглядит.
– Но я хочу…
– Ты не можешь выбирать, правда? Просто уходи.
– Дилл. – Малк поймал ее, когда она неслась к двери. – Пусть он поговорит со своей дочерью.
– Если она этого хочет, – сказала мама, пожала плечами и вышла, захлопнув за собой дверь. Я услышала ее тяжелые, медленные шаги по лестнице, как будто она еле-еле могла дойти до своей комнаты.
– Полагаю, вы много говорили обо мне, и наверняка не все из этого было правдой, – сказал отец. – Я рад, что у меня появился шанс… Все тебе объяснить. Наверстать упущенное.
«Наверстать» – как будто мы подруги, которые договариваются выпить кофе в «Сексе в большом городе».
– Не сегодня, – сказала я. – Уже поздно. Я много выпила. И к тому же…
– Что?
– Я бы хотела немного подумать обо всем этом.
Он снова посмотрел на меня, в раздумьях.
– Конечно. Смотри, вот мой адрес. – Он написал адрес электронной почты на странице небольшой записной книжки и оторвал ее, передав мне. Его почерк было красивым, каллиграфическим, с орнаментом. – Я остановился в отеле в Блумсбери. Я здесь до среды. А потом мне надо ехать в Кипсейк.
– Что тебе там нужно сделать?
– Прах вашей бабушки хранился у адвокатов в течение пятнадцати лет. Когда она умерла, она оставила мне пакет… О да, довольно большой. – Он моргнул. – И она просила, чтобы я привез прах обратно в Кипсейк. Только я, никто другой. Ее последнее желание – даже после смерти, ты понимаешь. Она была особенной, моя мама. – Он улыбался, но не глазами.
– Так что, она умерла не там?
Он задумчиво сказал:
– Без понятия. Наверное. Мы не были на связи.
– Этот дом, – сказала я. – Кто там сейчас живет?
Он колебался.
– Я… Я не знаю. В этом все дело. Ты ведь понимаешь, да? Он твой. Он должен был перейти к тебе по наследству.
Я не совсем поняла, что он имеет в виду.
– Перейти ко мне? Почему я не?.. Он мой?
– Это сложно. Подойди ко мне. Я объясню. – Он похлопал Малка по плечу: – Послушай, спасибо, старик, за то, что терпишь все это.
– Все – что? – вежливо спросил Малк.
Джордж Парр махнул рукой:
– Ох, этот… Хаос. Надеюсь, это не поставило тебя в неловкое положение.
– Никоим образом. Это мое обычное положение, – сказал Малк.
Джордж пожал ему руку.
– Нина, – сказал он мне и снова с любопытством посмотрел на меня, словно взвешивая что-то, пытаясь решить. – Приходи в отель. Давай обо всем поговорим. – Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать меня в щеку.
Я шагнула назад.
– Тогда я буду на связи, – сказала я. – Пока, пока.
Он снова посмотрел на меня.
– Да. Да, будь на связи.
– Тогда спокойной ночи, – сказал Малк, встав так, чтобы вытеснить отца в коридор, и направился к входной двери, словно лист, попавший в поток воздуха.
Я открыла дверь. Это был мой отец, уходящий в ночь. «Пока», – сказала я, помахав рукой. Я смотрела, как он уверенно машет в ответ, как он переходит дорогу и оборачивается, чтобы посмотреть на дом. Думаю, именно тогда я поняла, что же увидела мама в день моего четырнадцатого дня рождения.
Он был там. Он. Человек, отцепляющий велосипед. Конечно.
– Малк, – начала я, повернувшись к дому, – знаешь, я думаю, что только что кое-что поняла.
Малк просто кивнул, и я поняла, что ему все стало ясно, как только появился Джордж Парр, и я подумала, знал ли он раньше.
– Я думаю, мы должны идти спать, – сказал он и устало потер глаза.
Я посмотрела на свой телефон:
Гости все ушли. Съел все канапе и выпил всю выпивку. Еще стащил кое-что, что выглядело ценным. Дал себе волю. Позвони мне, когда захочешь поговорить. Надеюсь, у тебя все хорошо.
С.
Не уверена, что у нас все хорошо, хотелось ответить. Я поцеловала Малка и поднялась наверх, мои шаги были такими же тяжелыми и усталыми, как у мамы. Я поднялась на вершину темного дома, опустив плечи. В моем кармане лежал адрес электронной почты моего отца. Я чувствовала, что он может причинить мне вред. Тогда я поняла одно: ничего больше не будет как прежде.
Глава 13
На следующее утро я не видела маму, и на самом деле она не выходила из своей комнаты все выходные. Я пошла погулять с Малком по Хиту (субботние вечера были безопасны, Фейрли в это время не гуляли), а вечером я пошла с Джонасом, который вернулся в город на несколько дней. Было странно быть со своим старым другом и не иметь возможности поговорить с ним обо всем этом: я просто не могла все осознать, пока не могла. Если бы только он приехал недели через две-три, когда все было бы не так грубо и не так странно. Все это. Вспышки из предыдущего дня: Лиз Трэверс поет, я теряю пирожные ко дню рождения, целую Себастьяна, Роджер Вебстер с того края улицы, вырисовывающийся из нашего подвального окна кухни. Мой отец там, на пороге, приятный, вежливый, как будто он вообще не уезжал из дома.
