– Ты приезжал на ее похороны?
– О нет. На самом деле, я тогда должен был забрать прах. Я просто не мог с этим смириться. Она… – Он прижал руки к лицу. – Я рассказываю тебе все свои секреты. Её смерть заставила меня задуматься о тебе. Была конференция, на которую меня пригласили, и обычно я просто сказал бы «нет». Я не был заинтересован в том, чтобы вернуться в Англию. Но на этот раз я сказал себе, что наберусь смелости и попытаюсь увидеться с тобой.
Я нервно ковырялась в грязной траве, не решаясь встретиться с ним взглядом.
– Хотела бы я знать это.
– Хотел бы я быть достаточно смелым, чтобы что-то сделать. Я несколько раз проходил мимо вашего дома. Надеясь увидеть тебя и твою маму… – Он закрыл глаза одной рукой. – О, это звучит жалобно – но я вообще ничего не заслуживаю, в любом случае. Но я чувствовал, что должен попробовать.
Очень тихо я спросила:
– Почему ты просто не перешел дорогу? Не сказал: «Привет»?
– Так она на меня смотрела, – сказал он. – Абсолютная ненависть… и страх. Я знал. Я видел этого парня с ней. Я сделал выводы – и не ошибся. Я собирался, Нина. – Он взял мою руку, внезапно сжал ее в своей, и покачал головой, сильно моргая. – Можешь себе представить, не проходило ни дня, чтобы я не думал о тебе… – Его голос усилился. – Ты чертовски не права. Это правда. Так что… – Он внезапно опустил мою руку, и я подпрыгнула. – Это не оправдание, моя дорогая. Я трус. Это единственное оправдание, которое у меня есть.
– Миссис Полл всегда говорила, что у слабых людей найдется множество оправданий. Если хочешь что-то выяснить или что-то объяснить, назови только одну причину.
Впервые мне не хотелось подняться наверх, чтобы увидеться с ней – когда Малк разрешил мне смотреть «Четыре свадьбы и одни похороны» по видео после школы, в качестве награды за пятерку за контрольную по математике, я была ужасна в математике (потом у него были проблемы с мамой за то, что он позволил мне в возрасте одиннадцати лет посмотреть фильм с пометкой 15+), – и я поднялась наверх и позвонила. «Я не могу сегодня пить чай, извините, миссис Полл. У меня болит горло. И Джонас обещал заглянуть. И мне надо ждать маму. Она забыла ключи».
Она открыла дверь и посмотрела на меня, свет от полуденного солнца обрамлял ее в дверях. Я не могла разглядеть ее лицо.
– Если ты не хочешь подниматься, просто скажи это, Нина, дорогая. Мне не нужно три разных оправдания. Увидимся завтра.
Это был единственный раз, когда она заставила меня почувствовать себя маленькой и ненужной. Три месяца спустя она умерла. Я помотала головой, отгоняя воспоминания.
– М-м-м, – сказал отец, внимательно наблюдая за мной. – Да, совершенно верно. Кто эта миссис Полл, которую ты постоянно упоминаешь?
– Наша соседка сверху. Она присматривала за мной, когда я была маленькая, – добавила я. – Миссис Полл. Она была чудесная. Тебе бы она понравилась.
– Здорово. – Он едва ли меня слушал. – О, тебе уже пора идти, Нина?
Я посмотрела на часы.
– Ты прав. – Я вскочила на ноги. У Брайана была встреча в два тридцать насчет того завещания; я должна была их встретить, сделать кофе. Мне лучше бежать. – Ты остаешься?
– Немного посижу. Я должен встретиться кое с кем.
– Ага! – Снова между нами повисла неприятная пропасть. Я вежливо улыбнулась. – Старый друг?
Он тоже встал.
– Что-то вроде того. Семейный бизнес. Кое-что последнее, что нужно устроить. Я не уверен, правильно ли это… – И он прокашлялся. – Я… что ж, я смогу объяснить это завтра, надеюсь.
Я не хотела, чтобы он чувствовал себя неловко.
– Конечно. Увидимся тогда. С утра пораньше. Да?
– Да, с самого утра. – Он быстро наклонился вперед и схватил мое лицо обеими руками, точно так же как я сделала с маминым тем утром. – До свидания, Нина. – Он поцеловал меня в лоб. – Слушай, позволь мне сказать это прямо. Знаешь, я очень горжусь тобой.
Но ты ничего обо мне не знаешь, подумала я, обнимая его, желая прижаться к нему, но зная, что нужно уйти. Ты не знаешь, что я была замужем, и что у меня есть двенадцать экземпляров «Тайного сада», и что у меня есть воображаемый друг, и что я действительно хочу стать учителем, но через пятнадцать минут мне нужно принести кофе для человека, который не навещал свою собственную мать весь год, но теперь хочет заполучить все ее деньги.
Я сказала:
– Ну, пока.
И он сказал:
– Это было чудесно. Это правда очень… я рад.
– Рад?
– Не важно, – сказал он и похлопал меня по плечу: мой отец / Джордж / папа. Как мне его называть? Мы обсудим это завтра по дороге туда, – сказала я себе, шагая через площадь. Дэвон? Глостершир? Остров Уайт? Да где угодно. Мы оба так многого не знаем. Но мы должны с чего-то начать.
Когда я свернула на улицу, я в последний раз взглянула на него. Он смотрел на меня, махал и улыбался.
Глава 16
Как ребенок, который не может дождаться выходных, я собралась заранее, когда пришла домой с работы тем вечером, напевая себе под нос, и весеннее солнце заливало мою комнату медовым светом. Себастьян снова написал:
Ты жива? Я сделал что-то неправильно? Я посылаю самые мерзкие сообщения в мире? Что с тобой происходит? Не молчи, Нина. Мне плевать, что это звучит грустно. ПОЗВОНИ МНЕ.
С.
Я сложила футболки, джемперы, «конверсы» и юбки в свою дорожную сумку и попыталась вспомнить, где мои сапоги и нужны ли они мне – там ведь река, не так ли? Что-то насчет лодки? Там грязно? Я хотела бы придумать предлог, чтобы зайти в комнату мамы. Извиниться или хотя бы поговорить. Но дверь была закрыта, и у меня не хватило смелости вернуться туда.
И еще мне хотелось быть человеком, который знает, как просто войти и начать говорить. В который раз я подумала о генах: я ведь совсем не похожа на нее. Наполовину я Джордж Парр, наполовину моя мать. Не дочь Дилл и Малка, которой я была с одиннадцати лет. «Малк теперь твой отец, – сказала мне миссис Полл, уезжая в отпуск, из которого не собиралась возвращаться. Она крепко поцеловала меня в щеку, садясь в шумное черное такси, натягивая тонкие кожаные перчатки, с сумкой под мышкой. – Помни это».
Джонас пришел пить чай и смотреть «Дома и нет», и я злилась на маму за то, что она потащила меня прощаться с миссис Полл. Я помню, что мне было неловко это слышать – было странно так говорить о Малке при нем, – и помню легкое чувство отвращения, когда вытирала мокрый поцелуй, который она оставила на моей коже. Помню ее лицо в заднем окне такси, бледное, как луна, смотрящее на нас, мама сжимает мою руку, заставляет помахать ей вслед.
– Не будь такой грубой, милая. Ей нелегко. Она уезжает на месяц. Ты будешь скучать по ней.
– Я знаю. Теперь мне можно вернуться?
