– Повтори, что ты сказала?! И встань, когда я с тобой разговариваю.
Милли уставилась на нее.
– Кто ты такая, чтобы выговаривать мне?
Эви схватила ее за локоть и рывком заставила встать. Милли уронила графит и попробовала вырваться. Лицо ее побелело от испуга. Забыв о больном горле, Эви крикнула:
– Я для тебя – старшая, и если я еще раз услышу, что ты говоришь о миссис Мур то, что ты только что сказала, я добьюсь, что тебя уволят. Поняла? Вылетишь, черт побери, вон из этой самой двери без рекомендаций.
Милли кивнула, и глаза ее наполнились слезами. Как всегда, чуть что, в слезы, – Эви дано это заметила.
– У миссис Мур постоянные боли, и она время от времени выпивает чуть-чуть джина, чтобы облегчить их. Я повторяю, время от времени. Любая разумная женщина на ее месте поступила бы так же. А ты заткни глотку, чтоб я тебя не слышала, ясно?
Эви схватила ее за плечи и принялась трясти. Слезы ручьем потекли по щекам Милли, и Эви вдруг почувствовала, что ее ярость куда-то испарилась. Она притянула девушку и крепко прижала к себе, сминая ее шапочку.
– Прости, Милли, милая, но надо быть аккуратнее в выражениях. Все, что происходит здесь, на кухне, должно остаться в пределах кухни и не становиться известным где-то еще. А если бы мы протрепались миссис Грин о твоих ошибках? Долго бы ты тут оставалась?
Ошибок, которые они между собой называли «грехи Милли», было бессчетное множество. Девушка перестала рыдать, и Эви отпустила ее. Милли схватила графит и снова опустилась на колени возле плиты.
Эви сказала:
– Я отнесу чай. С плитой нужно закончить.
Нос покраснел у девчонки, Эви это заметила, и мешки под глазами стали заметнее, но ей придется усвоить этот урок. Она благополучно отнесла чай, вернулась, сняла с крючка шаль и сказала Милли, что пойдет за яйцами. Милли поднялась на ноги.
– Я могу это сделать за тебя, Эви.
– Не так, как я, – отрезала Эви. – Пожалуйста, подготовь стол для миссис Мур, чтобы она могла начать готовить завтрак. Сегодня предполагается подать копченую пикшу, снова жареные почки, яичницу с беконом и, кроме того, по какой-то причине милорд опять пожелал кеджери, так что будет ему кеджери. Сразу после завтрака он отбывает в Лидс, поэтому мы какое-то время будем избавлены от этих обжираловок. Когда подготовишь стол, ознакомься, пожалуйста, с меню ланча – ты найдешь его в самом начале поваренной книги миссис Мур.
Она говорила жестким тоном. Раздражение и беспокойство снова начали подниматься в ней. Не слишком ли рано она радуется? Как там с домом? И что, если Милли уже растрепала про миссис Мур всем остальным? Господи, наступит ли когда-нибудь конец всем этим «если», «но» и «может быть»?
Из подвала Эви поднялась в курятник и забрала выстланную соломой корзинку с еще теплыми яйцами и направилась в овощную кладовую, надеясь, что у Саймона есть для нее новости, да и вообще надеясь увидеть Саймона, потому что просто хотела побыть с ним. Он ждал внутри, невидимый в темном помещении.
– Джек принес мне эту записку в барак. Я не читал ее.
Эви улыбалась. Он забрал у нее корзинку и отдал записку.
Дорогая наша Эви!
Мы получили его. Осталось только подготовить бумаги. Грейс собирается к поверенному. Мистер Оберон сильно недоволен. Он явился, когда мы уже уходили, так что в Холле может подняться шум. Не забывай держать рот на замке, если вдруг кто-то упомянет семью Форбс. Мы теперь такие большие и страшные, больше ничего не боимся! Грейс хочет, чтобы мы все называли ее по имени. Она показала себя настоящим другом. И, Эви, может быть, это выглядит театрально, но не забудь уничтожить эту записку.
Твой брат.
Губы ее расплылись в широченной улыбке.
– Мы получили его, Саймон, – прошептала она, засовывая записку в карман фартука.
Саймон протянул ей корзинку с яйцами.
– Я должна бежать, Ублюдок сегодня уезжает сразу после завтрака, а я еще не видела миссис Мур. Саймон, ты понимаешь, я не знаю, что делать с этой Милли. То она трогательная бедняжка, то злобная дрянь или просто дура.
Саймон улыбался.
– Забудь обо всем и думай только о доме. С Милли постепенно все утрясется. Я очень рад за тебя, Эви.
Но прозвучавшая в его голосе грусть напомнила Эви, что у его отца и матери по-прежнему нет собственного дома. Ну ничего, когда у нее будет свой отель…
Эви напомнила Саймону о своих планах и о том, какое место она отводит в них его родителям. Он покачал головой.
– Ты просто чудо, Эви Энстон. Твоя энергия даже этот кедр согнет в бараний рог. Но сейчас спустись с небес на землю и отнеси яйца на кухню, а не то не успеешь оглянуться, как окажешься в беде.
Он не сделал попытки поцеловать ее на прощание, но она чувствовала его взгляд, когда пошла обратно. Потом она услышала негромкие слова:
– Я так рад, что ты есть…
Она повернулась и снова подбежала к нему.
– Мне очень нужно это знать, мой хороший, чтобы прожить день.
Он рассмеялся и заторопился в огород. Расстегнутая куртка развевалась под порывами ветра.
Она бежала по дорожке и чуть не налетела на Роджера, показавшегося из-за угла ближайшего к двору здания. Камердинер улыбался, но его улыбка была очень странной и жесткой. Она шагнула вправо, на траву, и он повторил ее движение. Как надоели ей эти его игры. За его спиной виднелся склад с инструментами. Он произнес:
– Ну-ка пойдем, Эви Энстон. Тебе нужно кое-что увидеть.
Она подняла корзинку с яйцами.
– Мне нужно отнести их миссис Мур.
Роджер бросился на нее. Она отшатнулась, но его движение было молниеносным, и он схватил ее за плечо.
– Это не приглашение, это приказ!
Он оказался так близко, что она почувствовала исходящий от него запах алкоголя. А ведь еще не было восьми утра. Что происходит, неужели пьянство – как простуда и им можно заразиться? Какая ерунда, о чем она думает. Да, но что все-таки происходит? Он крепко сжал ей плечо и внезапно как-то оказался сзади и заломил ей руку за спину. Острая боль обожгла ее. В другой руке она по-прежнему сжимала ручку корзинки. Господи, что же делать? «Кричи, идиотка, кричи громче. Саймон придет».
Но едва она попробовала закричать, как Роджер закрыл ей рот рукой и стал толкать ее в темноту склада.
Он прошипел ей в ухо:
– Ты слышала в тот день, что я сказал Лену, да? Ты единственная была достаточно близко, а я рассказывал об этом только ему одному. Кроме его чертовых грязных тряпок, во дворе больше никого не было. А ты очень уж быстренько вышла из-за угла, когда мы базарили там. Но до этого я слышал какой-то звук. Ты была там и подслушивала. И рассказала кому-то о покупке домов. Как ты посмела? Мне вынесли предупреждение, и теперь мне запрещено здесь оставаться. Я снова буду камердинером у милорда, а он теперь в поганом настроении, и на кого, по-твоему, все шишки повалятся? Он устроит мне ад кромешный, а я не смогу уйти в другое место, потому что он уже сказал, что не даст мне рекомендаций.
