– И чтоб мне провалиться, я не хочу быть нигде, кроме как рядом с Джеком, – произнес он вслух. Ему нравилось слышать собственный голос, а то здесь так темно, жарко и все скрипит.
Теперь дорога шла вверх, и он упирался спиной в вагонетку, чтобы толкать ее. Его ноги держали вес вагонетки. Темно, хоть глаз выколи, но как-то в конце концов привыкаешь и начинаешь что-то видеть. На этом пласте работали Сид и его марра. Тимми нравился Сид, он иногда покупал ему пиво в клубе и не читал лекций, а однажды позволил, чтобы он, Тимми, купил ему пиво в ответ.
Пласт пошел ровнее, и потолок стал выше. Он поднял голову, затем полностью выпрямился. Идти так было огромным облегчением, но он знал, что совсем скоро потолок снова начнет понижаться. Рельсы доходили до самого забоя, но загнать сюда пони было невозможно, даже если будешь миллион лет стараться. Он прицепится к Тони на обратном пути, но сейчас его марра внизу, у пласта Фентона, забирает другие вагонетки. Черт, снова низкий потолок. Но Сид работает в полости пласта, там высокий потолок. Скоро он туда дойдет. Он снова толкнул вагонетку и услышал, как кричит Сид:
– Что, черепаху поставил откатчиком, а, парень? Поди игрушечных солдатиков ты малюешь быстрее?
Тимми отозвался:
– Они не игрушки, а настоящие оловянные солдаты. Так что поосторожнее тут.
Оба рассмеялись.
Он помог Дейву, марра Сида, погрузить лопатой уголь, потому что Сид продолжал рубить в этой жаре, повернувшись к ним голой спиной с кровоточащей ранкой. Сковырнулась корочка, и потекла кровь. Да, у всех так.
– Осторожней на спуске, парень, – напутствовал его Сид, когда Тимми толкнул тяжело груженную вагонетку. – Нельзя же, чтобы последний солдатик остался недокрашенным. Мы так много о нем слышали.
Все снова засмеялись.
Тимми толкал вагонетку вперед, спина и плечи болели еще сильнее от напряжения. Когда потолок опускался, он нагибал голову. Он раскинул руки и ухватился за борт. Вдох – выдох. Где же начинается спуск? Не такой уж он крутой, но если зазеваешься и не отскочишь вовремя в сторону, то потом тебя ложками не соскребут со стенки. Вот начался спуск, вес больше не давил на него, хотя, похоже, слишком рано. Он откинулся назад, потянул борт на себя. Тормоз не работал как нужно, но потом включился. Руки и ноги напряглись так, что, кажется, скоро лопнут. Слабак он, вот что. Тимми выдохнул с облегчением.
И тут как раз раздался голос отца:
– Тимми, мальчуган, хочу проверить, что все в порядке.
Отец шел по рельсам. Тимми поднял голову и расслабился лишь на секунду, но это была ошибка, потому что вагонетка рванулась вперед. Господи, она живет своей жизнью. Вагонетка поехала вниз под уклон, и он вцепился в нее и стал тащить назад, упираясь изо всех сил, все сильнее и сильнее, но его руки как будто соскальзывали с борта, а там, где-то впереди, в темноте отец. Вагонетка набирала скорость, все быстрее, быстрее. Он тормозил пятками в колее, пытался воткнуть каблуки в землю, но скорость не давала ему это сделать.
Тимми крикнул:
– Папа, уйди с колеи! Уйди с этой чертовой колеи!
Он не мог удержать вагонетку. Мысли путались у него в голове. Он отпустил вагонетку, побежал рядом, опередил ее и прыгнул перед ней, зарываясь ногами в землю, чтобы замедлить ее ход.
– Уйди с колеи, папа! – снова крикнул он, но вагонетка толкала и давила на него, она была слишком тяжелая, он не мог ее удержать. Просто не мог, эта чертова штука не слушалась, а вот и отец, он увидел его распластанную вдоль стены фигуру, а вагонетка толкала его все быстрее и быстрее, и ноги не могли ее удержать, она все толкала, толкала. Он попытался противостоять ей, но продолжал съезжать. О господи, он скользит, и ноги не держат его, они не успевают. Он должен убраться от вагонетки, спрыгнуть в сторону, но она толкала, давила на него, вниз, вниз. Он просто не мог остановить ее. Тимми увидел, как папа прыгнул вперед, на колею, вытянув руки.
– Тимми! – услышал он вопль. – Тимми, сынок!
– Папа, – позвал он, уже зная, что ни один звук не вылетел из его горла, потому что было слишком поздно. Лицо покрылось пылью, а света не было. Только оглушающий гром и страшная, немыслимая боль, которая не прекратится никогда…
Боб дотянулся до сына уже после того, как вагонетка переехала его тело. Он держал его, а вагонетка подскочила на рельсах и качнулась, вывалив уголь ему на ноги. Часть высыпалась на колею, после чего она врезалась в стену.
«Но я должен проверить опоры, – слышал он собственный голос. – Я должен проверить опоры, Тимми, сынок». Из груди его исторгался вой, но он должен проверить опоры. И он должен послушать крышу, понять, какой из нее доносится скрип, свист и треск. Он должен это сделать, но все, что он слышал, был его страшный вой, а потом какие-то руки коснулись его, поддержали и оттащили в сторону. Сид крикнул:
– Джек! Ради бога, найдите Джека!
Джек и Мартин, изогнувшись, на карачках выбирались из прохода быстрее, чем когда-либо в жизни, услышав крики Дейва:
– Джек, нужно, чтобы ты пришел, иди скорей. Тут Тимми. И твой отец.
Как только высота прохода позволила, они, скрючившись, побежали, не обращая внимания на ободранные выступами на потолке спины и головы. Наклонив головы, они обегали других забойщиков и откатчиков, которые бросали свои инструменты и следовали за ними. Они добрались до узкой колеи, когда раздался звук сирены. Кто-то погиб. Но не его «кто-то». Нет, не его. «Нет, это кто-то не мой, не мой», – кричал он, и Мартин отзывался: «Ни в коем разе, приятель. Они слишком умные для этого».
Шахтеры все подходили и подходили, но, когда он появился, они расступились, как воды этого чертова Красного моря, и тогда он понял: это его «кто-то». Это его прекрасный, любимый «кто-то» лежал на рельсах, раздавленный, как чертова муха. Он опустился на колени, зная уже, что Тимми мертв. Но этого не может быть, у него же еще остался один солдатик не раскрашенный. Он перевернул тело. Это был он, его юный, прекрасный Тимми, и он больше не прекрасный, он больше не Тимми, это что-то другое, и его мать не должна увидеть его таким.
Кто-то протянул ему мешок.
– Возьми, парень, накрой его. Мы привезем вагонетку и поднимем его наверх.
Говорящему пришлось напрягать голос, чтобы перекрикивать кошмарный вой. Джек не мог понять, откуда он. Что это за звук? Что это за жуткий-жуткий звук?!
– Заткните его, просто заткните.
Он попытался встать, но ноги отказывались слушаться. Сид и Мартин держали его.
– Спокойно, парень, это твой отец, – сказал Мартин.
Теперь Джек увидел его. Он сидел прислонившись к стене рядом с рельсами. Рот его был открыт, и он выл, как собака. Рядом стоял другой крепильщик, и Джек каким-то образом нашел силы, чтобы подбежать к отцу.
– Папа, ты ранен?
Джек схватил его и почувствовал на пальцах влагу – это была кровь, липкая кровь. Тед качнул головой.
