Фактор территориальной отдаленности в сочетании с местными центробежными тенденциями несомненно способствовал отделению после 1127 г. Муромо-Рязанских земель
[455]. Еще ранее (в конце XI-начале XII в.) черниговские князья лишились далекой Тмутаракани
[456].
Итак, период середины XI — середины XII в. был временем завершения процесса государственного освоения, сложения государственной территории Черниговской земли силами обособившегося Черниговского княжества, временем образования его основных границ.
В соответствии с этим по отношению к центру Древнерусского государства — Киеву вторая половина XI — первая половина XII в. были временем завершения процесса обособления Черниговской земли.
На первом этапе этого периода можно еще наблюдать относительное равновесие или борьбу тенденции обособления и тенденции сохранения единства с Киевом, особенно во время правления Всеволода Ярославича, владевшего «всей Русской землей» и вместе с тем сохранявшего княжеские столы в Чернигове и Переяславле. В первой трети XII в. центробежная тенденция победила окончательно. На завершающем, третьем этапе (до середины XII в.) наблюдается появление новой тенденции, которая выражалась в стремлении черниговских князей к овладению киевским столом, при сохранении за собой господствующего положения в Черниговской земле, с целью использования киевского стола как инструмента наступательной политики Чернигова, вторгавшейся в интересы сопредельных княжеств. Эта активная общерусская политика проявлялась даже в простейших формах сюзеренитета черниговских князей по отношению, например, к полоцким князьям
[457].
Глава четвертая
Черниговская земля во второй половине XII — первой половине XIII в.
Летописные источники дают мало сведений для историко-географического изучения Черниговской земли второй половины XII — первой половины XIII в. Особенно это касается первой половины XIII в. (Киевский свод в составе Ипатьевской летописи обрывается на рубеже XII–XIII вв.). Если для второй половины XII в., на основе данных Ипатьевской летописи в сопоставлении со свидетельствами Лаврентьевской летописи и другими, еще слагается сравнительно целостная картина состояния Черниговской земли, то географические сведения первой половины XIII в. скудны и фрагментарны. Достаточно сказать, что летописи сообщают лишь о четырех неизвестных до этого городах — Серенске (Летописец Переяславля Суздальского под 6716 (1208) г.), Речице, Мосальске (Новгородская I летопись под 6722 (1214) и 6739 (1231) гг.) и Соснице (Ипатьевская под 6742 (1234) г.). Из прежде названных, кроме Чернигова, летописи упоминают (преимущественно однократно) менее десятка городов.
Летописные данные рассматриваемого периода представляют большей частью известия об общерусской политике князей Черниговской земли. Для второй половины XII — начала XIII в. это объясняется отсутствием внутренних усобиц в Черниговской земле, относительной крепостью ее княжеской власти.
Политическое единство и структура Черниговской земли
Для изучения периода второй половины XII — первой половины XIII в., когда феодальная раздробленность в разной степени развития охватила земли-княжения Древней Руси, вопрос о политическом единстве Черниговской земли является первостепенным.
Как выше отмечалось, существует мнение, что в середине XII в. Новгород-Северское княжество отделилось от Черниговской земли. М. Н. Тихомиров справедливо считал, что для такого суждения нет прочных оснований
[458].
Точка зрения М. Н. Тихомирова может быть подтверждена целым рядом наблюдений.
Представление о Новгород-Северском княжестве как об отделившемся от Чернигова вызывается очевидной самостоятельной политикой северских князей середины XII в., и в первую очередь Святослава Ольговича в конце 40-х — начале 50-х гг. Казалось бы, достаточно вспомнить о полочанах, принесших в 1151 г. своего рода вассальную присягу не черниговскому, а северскому князю. Более того, раздел Черниговской земли по отчинному признаку между Изяславом Давыдовичем Черниговским и Святославом Ольговичем в 1151 г. очень напоминает решение Любечского съезда «пусть каждый держит свою отчину», и как будто прямо указывает дату отделения Новгорода-Северского от Чернигова (цитировано выше).
Однако следует заметить, что в обращении 1151 г. Ольговичей к Изяславу Давыдовичу рассуждениям об отчинах предшествовали слова «прими нас к собѣ». Изяслав же «прия брата своя и отцину има узвороти»
[459]. В этом договоре речь шла о вассальной покорности Ольговичей и вассальном подчинении новгород-северских волостей черниговскому князю
[460]. Попытка установить разграничение волостей черниговских и новгород-северских по отчинному признаку в 1151 г. оказалась неудачной, так как Святослав Всеволодович последовал в своей политике за черниговским Изяславом, то есть новгород-северский отчич противопоставил себя и свою волость новгород-северскому князю. За это он и был наказан «в волость» — в марте 1155 г. новгород-северский Святослав Ольгович отнял у него Сновск и другие города.
При рассмотрении политики новгород-северских князей по отношению к Чернигову выясняется, что эти князья в XII в. стремились не к отделению от Черниговского княжества, а к овладению черниговским столом, всей Черниговской землей: в 1157 г. на черниговский стол вступил новгород-северский князь Святослав Ольгович, в 1164 г. — Святослав Всеволодович, в 1198 г. — Игорь Святославич, брат его Всеволод (умер в 1196 г.) погребен в Чернигове. В Черниговском княжестве право на черниговский стол не было закреплено только за старшей линией — потомством Всеволода Ольговича.
