Глава 73
Каждый месяц Кунта дважды по воскресеньям возил массу в церковь Уоллеров, примерно за пять миль от плантации. Скрипач говорил ему, что такие церкви есть не только у Уоллеров, но и у других важных белых семей. Кунта с удивлением увидел, что на службу приходят и менее состоятельные белые семьи и даже белая шваль – они являлись босиком, а ботинки, связанные шнурками, несли на плече. Ни масса, ни другие важные белые, как их называла Белл, никогда не останавливались, чтобы подвезти этих людей, и Кунта был этому рад.
Все собравшиеся слушали длинную монотонную проповедь, так же нудно пели и молились. Когда все заканчивалось, люди по одному выходили на улицу и пожимали руку проповеднику. Кунта с изумлением видел, что и белая шваль, и важные белые улыбались и приподнимали свои шляпы в знак приветствия. Они вели себя так, словно принадлежность к белой расе их объединяла. Но когда они устраивались на пикник под деревьями, то всегда располагались по разные стороны церковного двора – соответственно своему происхождению.
Пока Кунта ждал и вместе с другими кучерами наблюдал за этим торжественным ритуалом, Русби довольно громко, чтобы все услышали, сказал:
– Похоже, еда белым людям нравится не больше, чем их молитвы.
Кунта подумал, что за все годы, что он знает Белл, он всегда отговаривался какими-то важными делами, чтобы не идти с ней на ее Иисусовы собрания в деревне рабов. Но из амбара до него всегда доносились завывания и крики черных. И он подумал, что если и есть в тубобах что-то заслуживающее восхищения, так это их манера молиться – тихая и спокойная.
Примерно через неделю Белл напомнила Кунте о большом молитвенном собрании, которое она намеревалась посетить в конце июля. Это было очень важное ежегодное летнее событие в жизни черных. Кунта знал о нем, но каждый раз находил предлог, чтобы не участвовать. Теперь же он удивился тому, что Белл все же решилась обратиться к нему. Он мало знал о том, что происходит на таких собраниях – они были связаны с языческой религией Белл, и ему не хотелось в них участвовать. Но Белл настаивала.
– Я знаю, что тебе всегда некогда, – саркастически заметила она, – поэтому решила сказать заранее, чтобы ты мог все спланировать.
Умного ответа Кунте придумать не удалось. Ссориться с женой тоже не хотелось, поэтому он просто сказал, что подумает, хотя и не собирался туда идти.
За день до собрания, когда он отъезжал от парадного входа большого дома после очередной поездки в город, масса сказал:
– Тоби, завтра экипаж мне не понадобится. Но я позволил Белл и другим женщинам пойти на молитвенное собрание. Разрешаю тебе отвезти их всех в повозке.
Кипя от гнева, Кунта привязал лошадей за амбаром и, даже не распрягая их, направился прямо в хижину. Он был уверен, что все это устроила Белл. Жена, увидев выражение его лица, сразу же сказала:
– Я не могла придумать другого способа, чтобы заманить тебя на крестины Киззи.
– Куда?
– На крестины. Это означает, что она входит в церковь.
– В какую церковь? В эту вашу религию Господа?
– Не начинай. Я тут ни при чем. Мисси Анна уговорила своих родителей брать Киззи в их церковь по воскресеньям. Они сидят позади, а родители молятся впереди. Но Киззи не может входить в церковь белых людей, если ее не окрестят.
– Значит, она не будет ходить в церковь!
– Ты что, до сих пор не понял, Африканец?! Это честь – ходить в их церковь. Откажись – и мы с тобой оба отправимся собирать хлопок.
На следующее утро Кунта повез женщин на собрание. Он сидел, выпрямившись, не обращая никакого внимания даже на свою веселую дочурку. Киззи сидела на коленях матери, между другими женщинами и их корзинами для пикников. Какое-то время они просто болтали, потом начали петь: «Мы поднимаемся по лестнице Иакова… Мы поднимаемся по лестнице Иакова… мы поднимаемся по лестнице Иакова… солдаты Креста…» Все это было так отвратительно для Кунты, что он даже стал нахлестывать мулов. Повозка поехала быстрее, подскакивая на ухабах, а женщины повалились друг на друга. Но он не мог делать это достаточно часто, чтобы они замолчали. Он слышал тоненький голосок Киззи – девочка с удовольствием подпевала женщинам. Тубобам не придется красть его ребенка, с горечью думал Кунта, ведь жена сама готова отдать его им.
С других плантаций съезжались такие же полные повозки. Все радостно здоровались, махали друг другу, а Кунта с каждой минутой мрачнел. Когда они добрались до места собрания – цветущего, покатого луга, – он довел себя до того, что практически не видел десятка повозок, которые уже приехали, и тех, что еще только подъезжали со всех сторон. Каждая повозка останавливалась, ее пассажиры с шумом и криками вылезали на землю. Белл и другие женщины целовались и обнимались с вновь прибывшими. Кунта постепенно понял, что никогда еще не видел такого большого собрания черных в землях тубобов. После этого он стал наблюдать за происходящим более внимательно.
Женщины распаковывали свои корзинки с едой в рощице, а мужчины стали собираться у небольшого холма в центре луга. Кунта вкопал в землю столб, привязал к нему мулов и уселся за повозкой – но так, чтобы видеть все происходящее. Через какое-то время все мужчины уселись на землю возле холма очень близко друг к другу – все, кроме четырех самых старших; они остались стоять. Потом, словно по какому-то заранее условленному сигналу, самый старший – очень черный и худой, с седой бородой – неожиданно откинул голову назад и громко возопил, обращаясь туда, где находились женщины:
– Говорю я, дети ИИСУСА!
Не в силах поверить своим глазам и ушам, Кунта наблюдал, как все женщины резко повернулись и хором выкрикнули:
– Да, Господь!
После этого они, толкаясь, поспешили усесться позади собравшихся мужчин. Кунта поразился: почти так же жители Джуффуре рассаживались на совете старейшин, который собирался каждую луну.
Старик снова закричал:
– Говорю я, все ли вы дети ИИСУСА?
– Да, Господь!
Трое стариков выступили вперед и по очереди прокричали:
– Придет время, и мы все будем лишь рабами ГОСПОДА!
– Да, Господь!
– Готовьтесь, Иисус, ГОТОВЬТЕСЬ!
– Да, Господь!
– Знаете, что Бог Отец сказал мне только что? Он говорит: «НИКТО для него не чужой!»
Собравшиеся закричали, повторяя то, что только что сказал самый старый из четырех. Кунта с удивлением почувствовал, что происходящее начинает его захватывать. Потом люди успокоились, и он смог расслышать то, что говорил седобородый:
– Чада Божии, есть земля ОБЕТОВАННАЯ! Туда идут все, кто верит в НЕГО! Уверуйте, и будете ЖИТЬ там вечно!
Старик вскоре взмок. Он размахивал руками, тело его содрогалось, голос дрожал от переполнявших его чувств.
– Библия учит нас, что агнец и лев возлягут ВМЕСТЕ! – Старик откинул голову назад и воздел руки к небу: – И не будет БОЛЬШЕ ни масс, ни рабов! Все будут ЧАДАМИ ГОСПОДНИМИ!
