– Ниггер Тома Ли!
Со стыдом Джордж услышал, как дядя Минго ставит десять долларов – и ставку его принимают, прежде чем выпустить на ринг второго петуха массы. И этот петух убил своего противника меньше чем за две минуты.
На обратном пути дядя Минго пытался утешить Джорджа, но безуспешно.
– Мы заработали два доллара, так почему же ты ведешь себя, словно кто-то умер?
– Проигрывать стыдно! Я уверен, что масса не захочет, чтобы я и дальше терял его птиц…
Джордж стал считать себя неудачником после первой же попытки, еще не приступив к настоящим боям, и это так расстроило дядю Минго, что он решил поговорить с массой Ли. Джордж три дня бродил с таким видом, словно хотел, чтобы земля разверзлась и поглотила его.
– Не могли бы вы поговорить с этим парнем, масса? Он поедом себя ест за то, что проиграл один бой!
И когда масса в следующий раз приехал на птичник, он подозвал к себе Джорджа.
– Что я слышу? Ты не умеешь проигрывать?
– Масса, мне так стыдно, что ваша птица погибла!
– У меня есть еще двадцать! И я хочу, чтобы ты дрался!
– Да, сэр.
Даже поддержка массы не вселила в Джорджа оптимизма.
Но когда на следующих боях обе птицы Джорджа одержали победу, он начал прихорашиваться и кукарекать не хуже собственных петухов. Гордо получив свой выигрыш, дядя Минго отозвал его в сторону и прошипел:
– Не задавайся! А то снова проиграешь!
– Дядя Минго, дайте мне подержать эти деньги! – попросил Джордж, протягивая сложенные ладони.
Он смотрел на кучу смятых долларовых бумажек и груду монет, а дядя Минго со смехом сказал:
– Ты заработал деньги для массы! И это хорошо для вас обоих!
По дороге домой Джордж изо всех сил пытался уговорить дядю Минго зайти к рабам, чтобы познакомиться с его мамми, мисс Малицей, сестрой Сарой и дядюшкой Помпеем.
– У массы всего шестеро ниггеров, дядя Минго! Мы должны знать друг друга! Они хотят познакомиться с вами. Приходя к ним, я рассказываю только про вас, но им кажется, что вы их не любите и вам нет до них дела!
– Тебе давно пора понять, что я не могу не любить тех, кого даже не знаю! – ответил Минго. – Так что пусть все будет так, как раньше: ни им нет дела до меня, ни мне до них!
Когда они дошли до плантации, Минго выбрал дорогу, которая позволяла ему добраться до птичника в обход хижин остальных рабов.
Киззи глаза вытаращила, когда увидела в руке Джорджа кучу бумажек и монет.
– Господи, парень, где ты это взял? – воскликнула она и сразу же позвала сестру Сару.
– Сколько здесь? – спросила Сара.
– Не знаю, мэм, но гораздо больше, чем было.
Сестра Сара потащила Джорджа за собой, чтобы он показал свой выигрыш дядюшке Помпею.
– Да, похоже, эти петухи – выгодное дело, – покачал головой старик. – Но подожди-ка, парень, это же деньги массы!
– Он даст мне половину! – с гордостью объяснил Джордж. – И я как раз собираюсь отдать ему его долю прямо сейчас.
Джордж отправился на кухню, показал мисс Малице деньги, а потом попросил позвать массу.
Масса Ли взял девять долларов и рассмеялся:
– Похоже, Минго отдал тебе моих лучших птиц, а мне оставил выбраковку!
Джордж был вне себя от радости.
На следующих боях Джордж победил с теми же двумя птицами, что и раньше. Масса Ли так заинтересовался чередой его побед, что даже нарушил собственное правило и отправился на провинциальные бои.
Неожиданное появление массы изумило всех собравшихся. И белые, и черные участники принялись переглядываться и перешептываться. Заметив, что даже дядя Минго и Джордж стали нервничать, масса Ли пожалел, что приехал. Но, поняв, что инициатива должна исходить от него, заулыбался и помахал рукой одному из белых:
– Привет, Джим!
Заметив другого, он поздоровался и с ним:
– И ты тут, Пит!
Оба заулыбались, польщенные тем, что такой человек помнит их имена.
– Привет, Дейв! – продолжал масса Ли. – Вижу, жена выбила тебе последние зубы? Или это от дурного виски?
Раздался громовой хохот. Бои были почти забыты. Все столпились вокруг человека, который начинал с того же, что и они, и сумел стать настоящей легендой для всех.
Сияя от гордости, Джордж подхватил под мышку своего петуха и, к изумлению дяди Минго и массы Ли, неожиданно начал прохаживаться вдоль края ринга.
– Отлично! Отлично! – громко кричал он. – У кого остались денежки, принимаю ставки! Не бойтесь, если мне нечем будет заплатить, мой масса заплатит! Он богатенький! – Увидев, что масса улыбается, Джордж закричал еще громче: – Это его отбракованная птица! И этот петух все равно всех побьет! Ну же, делайте ставки!
Через час после двух побед в двух боях Джордж выиграл двадцать два доллара, а масса Ли – почти сорок на навязанных ему ставках. Ему не хотелось брать деньги у людей, которые были так же бедны, как он когда-то. Но он знал, что они целый год будут похваляться, что проиграли в десять раз больше, чем на самом деле, поставив против Тома Ли.
Преисполненный гордости от своих успехов, Джордж страшно переживал, что не смог участвовать в четырех следующих провинциальных боях, потому что дядя Минго слег с очередным приступом кашля. Джордж видел, что болезнь настигает старого ниггера неожиданно, а избавиться от нее очень трудно. Он понимал, что нельзя оставлять старого учителя одного с птицами, да ему и не хотелось идти в одиночку. Но даже когда Минго стало лучше, он сказал, что не сможет пройти всю дорогу до места следующих боев – но потребовал, чтобы Джордж в них участвовал.
– Ты же не ребенок! Сразу побежал бы, если бы там какие-нибудь девки ошивались!
И Джордж пошел один, неся в каждой руке по объемному мешку с петухами. Стоило ему приблизиться, как кто-то из зрителей, соскучившихся по его ярким выступлениям, закричал:
– Смотрите-ка, Цыпленок Джордж идет!
Все расхохотались, и Джордж вместе с ними.
Чем больше он думал об этом по пути домой (с новым выигрышем в кармане), тем больше ему нравилось новое имя. В нем было что-то особенное.
– Спорим, никто из вас не догадается, как меня прозвали на провинциальных боях! – сказал он, как только его окружили рабы.
– Ну как?
– Цыпленок Джордж!
– Господь всемогущий! – ахнула сестра Сара.
Киззи смотрела на сына с любовью и гордостью:
– Что ж, по-моему, очень точно – я бы тоже тебя так назвала.
Прозвище позабавило даже массу Ли, когда дядя Минго рассказал ему об этом. Но старый ниггер, криво усмехнувшись, добавил:
