– В фермерстве нет ничего плохого, паппи. Если бы никто не работал на земле, нам нечего было бы есть. А к кузнечному делу я отношусь так же, как ты к своим петухам. Мне это нравится, и Господь дал мне способность к этому. Все не могут любить одно и то же.
– По крайней мере, мы с тобой можем зарабатывать деньги на том, что нам нравится, – сказал Цыпленок Джордж.
– Ты – да, – согласился Том, – а я не буду зарабатывать еще года два, пока не закончу учиться и не начну работать на массу. Да и тогда – только если он станет давать мне деньги, как тебе после петушиных боев.
– Конечно, станет! – убежденно ответил Цыпленок Джордж. – Масса не такой плохой, как вечно твердят твоя мамми и бабушка. Порой он бывает слишком резким. Но нужно научиться видеть в нем хорошее, как я. Нужно внушить ему, что ты считаешь его богатым массой, который делает добро своим ниггерам. – Цыпленок Джордж помолчал. – А масса Аскью, ты знаешь, сколько денег он дает этому ниггеру Исайе за его работу?
– Думаю, доллар в неделю, – ответил Том. – Я слышал, как жена мистера Исайи говорила, что столько он дает ей каждую неделю, чтобы она откладывала. И она откладывает, каждый пенни!
– Я больше заработаю на бойцовских петухах за минуту! – воскликнул Джордж и быстро смолк. – Ну когда вернешься и будешь работать кузнецом на массу, предоставь денежные переговоры мне. Я расскажу ему, какая дешевка этот масса Аскью, раз так мало платит своим ниггерам.
– Да, сэр.
Цыпленка Джорджа не оставляло странное чувство, что ему хочется по-настоящему укрепить союз именно с этим из шести своих сыновей. Он даже искал его одобрения. Нет, не то чтобы с остальными пятью что-то было не так. Даже и этот никогда не наденет зеленый шарф и черный котелок с воткнутым в него длинным пером. Просто совершенно ясно, что Том обладает ответственностью, какую нечасто встретишь. А еще в нем есть поразительная стойкость и сила.
Они шли молча, а потом Цыпленок Джордж резко спросил:
– А ты когда-нибудь думал о том, чтобы работать кузнецом на себя, сынок?
– Ты о чем, паппи? Как это я могу работать на себя?
– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы откладывать деньги и выкупить себя? И стать свободным!
Видя, что Том слишком поражен, чтобы ответить, Цыпленок Джордж продолжил:
– Несколько лет назад, когда родилась Киззи-младшая, мы с твоей мамми подсчитали, сколько будет стоить выкупить всю нашу семью – по ценам на ниггеров в то время. Получилось шестьдесят восемь сотен долларов.
– Ого! – Том даже головой затряс от такой суммы.
– Послушай меня! – остановил его Джордж. – Да, это много! Но с того времени я не раз участвовал в боях, и твоя мамми откладывала все мои выигрыши. Да, выигрывал я меньше, чем рассчитывал, но все же. Никто не знает – только твоя мамми, я и теперь ты, – что она закопала на заднем дворе больше тысячи долларов!
Помолчав, Цыпленок Джордж посмотрел на Тома:
– Парень, я тут подумал…
– Я тоже, паппи! – Глаза Тома заблестели.
– Послушай меня, парень! – Цыпленок Джордж говорил очень серьезно. – Если я буду выигрывать так же, как в последние несколько сезонов, то к началу твоей работы на массу смогу отложить еще три-четыре сотни долларов.
Том энергично закивал:
– А когда мы с тобой, паппи, будем оба зарабатывать, мамми сможет закапывать пять, может, даже шесть сотен в год!
– Да! – воскликнул Джордж. – И тогда, если только цены на ниггеров не взлетят до небес, мы должны заработать на то, чтобы освободить всю нашу семью, за…
Оба принялись считать, загибая пальцы.
– За пятнадцать лет! – радостно воскликнул Том.
– Где ты научился считать так быстро?! – удивился Джордж. – Что ты думаешь о моем плане, сынок?
– Паппи, я все положу ради этого! Как хорошо, что ты мне рассказал!
– Я знаю, что мы с тобой сможем это сделать! – просиял Джордж. – Мы выкупим всю семью! Мы все поедем на Север, и наши дети и внуки будут свободными, как и должны быть люди! Что скажешь, сынок?
Растроганные Том и Джордж крепко обнялись. И тут они увидели, что к ним спешит крепкий и приземистый Джордж-младший. На бегу он кричал:
– Том! Том!
На лице его сияла широченная улыбка. К ним он подбежал, тяжело дыша, и сразу же схватил Тома за руки, хлопнул его по спине, обнял. Так и стоял, переводя дыхание, широко улыбаясь и обливаясь потом. Пухлые его щеки блестели.
– Рад… видеть… тебя… Том! – наконец смог выговорить он.
– Полегче, парень! – осадил его Цыпленок Джордж. – Тебе сил не хватит с ужином справиться!
– Для… этого… дела… у меня… всегда… силы найдутся, паппи!
– Так почему бы тебе не отправиться к праздничному столу? – предложил Том. – А мы тебя скоро догоним. Нам с паппи нужно кое о чем поговорить.
– Хорошо… встретимся… позже…
Джорджу-младшему не нужно было предлагать дважды. Он повернулся и направился к хижинам.
– Поспеши! – крикнул ему Цыпленок Джордж. – Не знаю, сколько сможет твоя мамми удерживать остальных, чтобы они все не подъели!
Глядя, как припустил Джордж-младший, Том и Джордж затряслись от смеха, но все же постарались не хохотать в голос, пока он не скроется за поворотом.
– Пожалуй, лучше будет положить шестнадцать лет, – выдохнул Цыпленок Джордж.
– Почему? – не понял Том.
– Этот парень столько ест, что наш заработок за целый год уйдет на то, чтобы его прокормить!
Глава 103
На памяти Цыпленка Джорджа не было еще более важного события, как то, что произошло в конце ноября 1855 года. Тогда заводчики Северной Каролины узнали, что масса Джуитт принимал у себя дома столь же богатого и титулованного заводчика из Англии, который привез с собой тридцать чистопородных петухов «староанглийской породы», считавшейся лучшей в мире. Говорили, что англичанин сэр С. Эрик Расселл принял письменное приглашение массы Джуитта выставить своих птиц против лучших петухов Соединенных Штатов. Поскольку сами они были давними друзьями, то решили не выступать друг против друга. Каждый из них выставил по двадцать своих птиц, а остальные заводчики выставляли сорок петухов. Главный приз составлял тридцать тысяч долларов, а минимальная ставка на каждый бой была двести пятьдесят долларов. Еще один богатый заводчик вызвался собрать сорок птиц-претендентов – по пять от семи заводчиков и пять от себя.
Массе Ли не нужно было даже сообщать своему тренеру-ветерану, что он собирается участвовать в столь важном состязании.
Мистер Ли сделал взнос в тысячу восемьсот семьдесят пять долларов и, вернувшись на плантацию, объявил Джорджу:
– У нас есть шесть недель, чтобы подготовить пять птиц.
