Глава 23
Похоже, они приближались к недавно срубленной бамбуковой роще – до нее не больше броска камня, Кунта чувствовал это. Сквозь мешок он ощущал сильный аромат нарубленного бамбука. Чем ближе они подходили, тем сильнее становился запах. Они подошли к барьеру, преодолели его, но все еще были на улице. Конечно же! Это бамбуковая изгородь! Неожиданно барабаны смолкли, и процессия остановилась. Несколько минут Кунта и остальные мальчишки стояли неподвижно и молча. Кунта ловил самые слабые звуки, чтобы понять, куда они пришли, но слышал лишь крики попугаев и визг мартышек над головой.
И тут мешок с его головы сорвали. Он стоял, моргая от яркого полуденного солнца, пытаясь привыкнуть к свету. Ему было страшно даже повернуть голову, чтобы взглянуть на приятелей по кафо. Прямо перед ними стоял суровый, морщинистый старейшина Силла Ба Дибба. Как и все мальчишки, Кунта отлично знал и его, и всю его семью. Но Силла Ба Дибба вел себя так, словно никогда прежде не видел никого из них – да и сейчас предпочел бы не видеть. Он смотрел на них так, словно они были отвратительными личинками. Кунта понял, что это их кинтанго. Рядом со старейшиной стояли двое мужчин помоложе, Али Сисе и Сору Тура. Их Кунта тоже хорошо знал: Сору был близким другом Оморо. Кунта был рад, что Оморо здесь нет и он не видит, как напуган его сын.
Все мальчишки, как их и учили, скрестили ладони над сердцем и по обычаю приветствовали старейшин:
– Мира вам!
– Только мира! – ответили старый кинтанго и его помощники.
Кунта расширил глаза, стараясь не двигать головой, и увидел, что они стоят посреди небольшой деревни, состоящей из маленьких, обмазанных глиной хижин под соломенными крышами и огороженной бамбуковой изгородью. Он понял, что хижины, наверное, строили их отцы, которые на несколько дней исчезали из Джуффуре. Все это он мог видеть, сохраняя абсолютную неподвижность. Но в следующую минуту он чуть из кожи своей не выпрыгнул.
– Дети покинули деревню Джуффуре, – неожиданно громко произнес кинтанго. – Если вы хотите вернуться мужчинами, то должны избавиться от страхов, ибо трусливый человек – слабый человек, а слабый человек – это опасность для семьи, деревни и всего племени.
Кинтанго посмотрел на них так, словно никогда в жизни не видел столь жалкого зрелища, и отвернулся. Двое его помощников бросились вперед и принялись лупить их по плечам и спинам гибкими кнутами, словно коз, по несколько человек загоняя в маленькие хижины.
Оказавшись в тесной хижине, Кунта и четверо его товарищей были слишком напуганы, чтобы чувствовать жгучую боль от полученных ударов. Им было слишком стыдно, чтобы поднять голову и хотя бы друг на друга посмотреть. Через несколько минут, когда стало ясно, что в их мучениях наступил короткий перерыв, Кунта начал искоса посматривать на своих товарищей. Хорошо бы оказаться в одной хижине с Ситафой. Конечно, он знал и всех остальных, но не так хорошо, как своего друга. Разумеется, Ситафы рядом не было. Наверное, это не случайность, подумал Кунта. Наверное, они не хотят давать нам ни малейшего утешения. Может быть, нас даже кормить не будут – желудок Кунты громко заурчал от голода.
Сразу после заката в хижину ворвались помощники кинтанго.
– На выход!
По плечам снова прогулялась палка. Съежившиеся мальчишки шипели от боли, выбираясь в темноту. Они наталкивались друг на друга. Орудуя хлыстами и отдавая резкие приказания, помощники кинтанго выстроили их в неровный ряд. Когда все оказались на улице, кинтанго хмуро посмотрел на них и объявил, что им предстоит совершить ночной поход прямо в глубь леса.
Подчинившись приказу, мальчишки цепочкой потянулись по тропе, спотыкаясь в темноте. Кнуты помощников работали без устали.
– Ты топаешь, как буйвол! – услышал Кунта рядом с собой.
Мальчишка получил очередной удар и взвыл от боли. Помощники кинтанго закричали:
– Кто это был?!
Их хлысты заработали с удвоенной силой. После этого никто из ребят не проронил ни звука.
Ноги Кунты начали болеть – но не так быстро и сильно, как могли бы, если бы во время путешествия в деревню Джаннеха и Салума отец не научил его ходить плавно и правильно. Ему было приятно думать, что у других ребят ноги болят сильнее, потому что они пока еще не умеют ходить правильно. Но никакие уроки отца не могли избавить Кунту от чувства голода и жажды. Желудок его скрутило, голова закружилась. И тут помощники остановили процессию возле небольшого ручья. Отражение яркой луны на водной глади мгновенно исчезло под рябью – мальчишки рухнули на колени и принялись жадно черпать воду горстями. Через мгновение помощники кинтанго отогнали их от воды, чтобы те не пили слишком много. Потом они открыли свои свертки и раздали ребятам куски сушеного мяса. Мальчишки разрывали мясо, словно гиены. Кунта жевал и глотал так быстро, что почти не почувствовал вкуса первых четырех кусков.
На ступнях мальчишек появились большие красные язвы – и на ногах Кунты тоже. Но пища и вода были так прекрасны, что он не обращал внимания на боль. Сидя у ручья, ребята стали осматриваться вокруг. В лунном свете можно было рассмотреть друг друга. Все молчали – но теперь не из страха, а от усталости. Кунта и Ситафа обменялись пристальными взглядами, но в призрачном свете луны невозможно было понять, чувствуют ли они себя одинаково несчастными.
Кунте едва хватило времени остудить пылающие ступни в ручье, как помощники кинтанго приказали им снова построиться в цепочку и шагать в ююо. Когда они подошли к бамбуковым воротам, Кунта уже ничего не чувствовал. Вот-вот должен был начаться рассвет. Кунта подумал, что умирает. Он с трудом доплелся до своей хижины, наткнулся на другого мальчишку, опередившего его, споткнулся на земляном полу – и мгновенно заснул там, где упал.
В течение шести дней каждую ночь ребята отправлялись в лес, и каждый поход был дольше предыдущего. Боль в растертых ногах была невыносимой, но на четвертый день Кунта обнаружил, что она перестала его беспокоить. Ее вытеснило другое чувство – чувство гордости. На шестую ночь и он, и другие мальчишки заметили, что, несмотря на темноту, им больше не приходится цепляться друг за друга, чтобы поддерживать порядок в процессии.
На седьмую ночь кинтанго преподал мальчишкам первый урок: он показал, как мужчины ориентируются в глухом лесу по звездам, чтобы не заблудиться. За первые пол-луны каждый мальчик из кафо научился вести остальных по звездам обратно в ююо. Как-то ночью, когда процессию вел Кунта, он чуть не наступил на лесную крысу – та успела убежать в последнюю минуту. Кунта был страшно горд и удивлен – ведь это означало, что целая процессия двигалась так бесшумно, что даже лесные звери ее не заметили.
Но, как говорил кинтанго, искусству охоты, главному для любого мандинго, лучше всего учиться у животных. Когда кинтанго понял, что ходить по лесу мальчишки научились, он стал уводить их далеко в буш, где они строили шалаши и спали в них в перерывах между бесчисленными уроками искусства истинного симбона. Кунте казалось, что стоит ему закрыть глаза, как кто-то из помощников кинтанго тут же будит его для очередного урока.
