Ее ответ Цирцею полностью устроил:
– В таком случае добро пожаловать, Аттина. Передай своему отцу, что мы похоронили Урсулу как королеву. Она заслужила это право и навсегда останется для нас той, кем и была – королевой моря.
Русалка поплыла обратно к своим сестрам. Они вместе смотрели, как эскорт из кораблей торжественно сопроводил соломенную лодочку дальше в море. Отлив подхватил золотистое суденышко, солома рассыпалась под натиском волн, и останки оказались преданы морю – теперь уже навечно. Цирцея глубоко, с чувством вздохнула. Наконец-то ее старая подруга упокоилась с миром.
Цирцею охватила безмятежность. Она чувствовала, что переживает одно из тех редкостных мгновений, когда все кажется прекрасным – даже саднящая боль в сердце. И больше всего на свете ей сейчас хотелось бы, чтобы это мгновение продлилось хоть немного дольше. Но насладиться им она не успела. Рядом негромко охнула Нянюшка, и прекрасное настоящее мигом отошло в прошлое. Вдали, у горизонта, на глазах у встревоженных ведьм разрасталась, наступая все ближе, какая-то темная громада. Она была похожа на лес – живой лес, опутанный шипастыми плетями, которые все подползали, извиваясь и цепляясь за все подряд, к скалистым утесам у подножия замка. А вместе с ним на королевство наползала жуткая, леденящая душу темнота, в которой таилось нечто ужасное. Вверху, над этим сгустком мрака, среди зловещих клубящихся облаков, пронизанных вспышками зеленых молний, настоящим воплощением зла кружили вороны – подручные Малефисенты.
Чуткая магия Цирцеи сразу же ощутила грозную силу надвигающегося леса, но в ней не было жестокости, лес не собирался губить их – он лишь хотел защитить их от темной феи.
Глава 4
Страна снов
В стране снов все устроено иначе, чем в любом из волшебных миров. Там, где правят сны, нет ничего невозможного. Эта страна застыла между светом и тьмой, в вечных сумерках. В призрачном, потустороннем свете никогда не заходящего здешнего солнца рождается особая разновидность магии, которая немногим посвященным известна как «золотой час». Все обитатели страны снов занимают в ней свою отдельную ячейку пространства – словно жители крохотных деревушек и хуторков в каком-нибудь необъятном королевстве. Каждая такая ячейка состоит почти целиком из одних только зеркал. И если тот, кто спит в ней, сумеет овладеть зеркальной магией, то он научится посматривать одним глазком на то, что происходит во внешнем мире. Однако для большинства из тех, кто посещал это царство сна ненадолго, здешняя магия была почти неуловима, а тех, кто прочно обосновался здесь, она дурманила и сбивала с толку, превращая для них страну снов в ужасающе одинокое место.
Нельзя сказать, что Аврора была чужда магии. Хотя ее няньки-феи скрывали от нее свои магические таланты на протяжении всех шестнадцати лет, она всегда умела чувствовать их волшебную сущность. Со своими «тетушками» Аврора никогда об этом не говорила, но знала, что магия всегда где-то рядом. И неизвестно почему, но она никогда ее не пугала. Она даже умела чувствовать движение магии в других королевствах, в том числе и самых отдаленных. Так что для нее не составило большого труда освоить прихотливую магию страны снов и научиться ею пользоваться. Впрочем, она догадывалась, что волшебство, которым можно овладеть в этом странном мире, не должно быть особенно мощным – иначе каждый здесь сумел бы вырваться из оков сна. Видимо, сонное заклятие Малефисенты было слишком сильным, чтобы его можно было преодолеть с помощью магии страны снов, а кроме того, хотя эта магия присутствовала здесь повсеместно, она была слишком хаотичной и непредсказуемой, чтобы направить ее на достижение какой-то определенной цели. И тем не менее с ее помощью принцесса научилась наблюдать за внешним миром.
Уголок, который Аврора занимала в стране снов, представлял собой восьмиугольную комнату, со всех сторон окруженную высокими прямоугольными зеркалами. В этих зеркалах перед ней мелькали мириады образов – события прошлого и настоящего множества разных королевств. Поначалу она думала, что и эта комната, и картины в зеркалах – всего лишь сон, но потом осознала, что они вполне реальны. Это нехитрое достижение позволило ей со временем научиться управлять возникающими в зеркалах картинами. Аврора быстро сообразила, что все, что ей нужно сделать, – это подумать о тех, кого ей хочется увидеть, – и их образы тут же возникали в одном из зеркал. Так она могла выяснить, где эти люди находятся и чем они заняты, и благодаря этому чувствовала себя менее одинокой. На душе у нее сразу становилось легче – хоть она и понимала, что, скорее всего, уже никогда не сможет покинуть этот непонятный сонный мирок.
Это было так странно: обладать такими обширными знаниями – и не иметь при этом возможности хоть как-то управлять собственной судьбой. Но она не сдавалась – слушала, наблюдала и… училась. Так, Аврора выяснила, что ее нареченный – это и есть тот самый встреченный ею в лесу юноша, в которого она влюбилась. Еще она узнала, что Малефисента заманила его в ловушку и удерживает в плену в своем замке. Она узнала, что ее тетушки-феи дали ей новое имя – Роза, чтобы защитить ее, и теперь она понимала, зачем это было нужно. Теперь она знала все. И даже была уверена, что знает, почему Малефисента все это делала, хотя на этом ее размышления прекращались – слишком уж страшными они были. Поэтому Аврора сосредоточила свое внимание на других. Она с интересом следила за своими тетушками-феями, которые, похоже, собирались нанести визит каким-то незнакомым ей ведьмам. Иногда Аврора наблюдала за отцом и матерью, пока они спали. Она пыталась увидеть, что же им снится, но у нее ничего не получалось. Наверное, решила принцесса, их сны принадлежат только им самим и у других к ним допуска нет. Она даже попробовала пару раз отыскать их здесь, в своем царстве сна, но, судя по всему, переходить из одной ячейки в другую здесь было нельзя. Поэтому в конце концов Аврора удовольствовалась тем, что стала постигать свою собственную историю, просматривая череду событий из своего прошлого в зеркалах. Яркие картины непрестанно вспыхивали перед ее глазами: вот она, совсем малышка, в день своих крестин. Именно там, в царстве снов, Аврора впервые увидела Малефисенту – высокую сумрачную темную фею, стоящую среди гостей, приглашенных в замок по случаю рождения наследницы. Она показалась Авроре самым прекрасным существом, какое ей только доводилось видеть. Аврора своими глазами видела, как темная фея устроила ей западню и погрузила в беспробудный сон. И как она много лет прожила под присмотром фей, считая себя самой обыкновенной девочкой по имени Роза и даже не подозревая, что на самом деле она принцесса. Теперь она искренне не могла решить, что хуже: провести все свои дни в стране снов или жить в реальном мире, где все только и делали, что обманывали ее.
– А мы знаем. Мы знаем, что хуже, – раздался в ее комнате чей-то голос.
Аврора резко повернулась в одну, потом в другую сторону, всматриваясь в зеркала и не понимая, кто это с ней заговорил.
– Мы здесь, принцесса. Или лучше называть тебя Роза?
Аврора снова завертелась на месте, пока не заметила, что из одного зеркала справа на нее смотрит очень странная на вид женщина в ярко-красном платье с очень широкой юбкой и туго затянутой тонкой талией. Из-под подола виднелись чуть выступающие остроносые башмачки. Аврора и сама не могла бы объяснить, почему эти башмачки вдруг нагнали на нее такую жуть – словно под кроваво-красной завесой притаились две какие-то скользкие ползучие твари. Аврора поспешно напомнила себе, что здесь, в мире сновидений, не стоит слишком уж давать волю своему воображению. Но все в этой женщине настораживало, казалось каким-то неправильным, непропорциональным, даже искусственным: слишком бледная кожа, слишком большие выпуклые глаза, черные- пречерные волосы, маленький ярко-алый ротик. Пока Аврора разглядывала незнакомку, удивляясь ее кукольному облику, в зеркалах по обеим сторонам от нее возникли еще две женщины, точно такие же.
