Варька тормошит, а у меня только раздражение поднимается. Знаю, что ни при чем она, но так легко на другого всю вину переложить. Один раз даже не удержался, наговорил обидного. А она ничего не ответила, развернулась и ушла в детскую. Походил, помаялся, дверь тихонько приоткрыл, заглянул, а они спят в обнимку, девчушки мои золотые. Ох, и стыдно мне тогда стало, таким чмом себя почувствовал! Край!
Оделся и похромал в долину гейзеров. Приметил, что медведь там территорию свою метит, значит, обход держит. Иду, а в голове пустота, вроде как решился на что-то. Не смотри на меня так, Бэл! Думаешь, я кончать с собой пошел? Нет… не знаю. Пошел, потому что одно понял — нельзя так жить дальше! Ведь еще совсем чуть-чуть, и они бы устали от меня, и в этом нет их вины. Варя старалась, от души, честно, с любовью ко мне вчерашнему, стараясь не разлюбить меня сегодняшнего, но это тяжело, когда ты своими делами, словами, поведением убиваешь любую надежду. Понимание пришло, но сил что-то изменить в себе найти не мог. Поэтому пошел в смутной надежде… на встречу с косолапым.
Что ты думаешь? Встретил! Вышел он ко мне из-за валунов. По-весеннему худой, шерсть свалявшаяся с боков висит, но здоровый, лапы длинные, башка крутолобая, глаза оценивающие, вроде как с прищуром. Встал, на меня смотрит, мордой водит, воздух шумно втягивает, фыркает, лапой снег скребет. Я замер. Желал ведь вроде этой встречи, а все равно неожиданно. Стою, его разглядываю, а что делать — не знаю. Бежать глупо, нападать бесполезно, а главное — вроде как с уверенностью смерть искал, да вдруг ее, уверенности, в момент не стало. И знаешь, стал вдруг я ему рассказывать, распаляясь и горячась, кто я, как оказался здесь, как Варьку обидел, а она не виновата, что я себя здесь найти не могу, что я себя вообще нигде найти не могу… Вот такой крутой спец. Вернее, был крутой, да спекся. Не могу здесь прижиться, не получается у калеки. Да лучше бы меня тогда КамАЗом в фарш перемололо. А Колька… У него три пацана остались, жена, мать, отец после этого с инфарктом в больницу уехал…
Медведь постоял, послушал, вдруг развернулся и не торопясь пошел вверх по склону. Территорию свою пометил, еще раз на меня посмотрел, рыкнул вроде как презрительно, что его это земля и он будет решать, кто здесь приживется, а кто нет, и за валунами скрылся. Я замолчал на полуслове, постоял и обратно домой поплелся.
Иду, а на душе смятение. Повезло, не повезло? Навстречу Варя бежит, куртка наспех на плечи накинута, в глазах тревога, вроде как поняла, зачем я вечером по туману в горах брожу. Но сказала только: «Пошли, Слава, гость у нас». Удивился, но ничего не спросил.
У забора джип прокачанный, задранный стоит. В дом захожу, а у «буржуйки», в аккурат, где ты сейчас, паренек в «горке» сидит, руки у огня греет. На коленях карабин, а в ногах черная овчарка лежит, тоже на огонь смотрит. У меня в голове мысли вскачь пошли. И про то, что это кто-то со службы приехал — но тут же отсек, никто не знал, где мы. И про то, как это наш Печенег овчарку в дом запустил — он по поводу чужих собак лютует. Озадаченно поздоровался.
Паренек голову на меня повернул, весело так глянул и зубами в улыбке блеснул: «Здравствуй, хозяин!» Встал, придержав карабин, распрямился, и тут я понял, что это — девчонка! Молодая симпатичная женщина с короткой стрижкой. Я дар речи потерял, а она стоит себе, улыбается: «Или сейчас здесь медведь хозяин?» Я ей: «Не понял?» — «Да вот сообщение пришло, что здесь медведь шалит. А раз такое дело, то на косолапого разнарядку выписали. Если вы подтверждаете информацию, то завтра ликвидируем злодея. Так да или нет?» — «Не понял, какое сообщение, от кого? А если не подтвердим, тогда что?» — «Ничего, напишете объяснительную на имя старшего егеря, что все хорошо да покойно, и мы с Пулей уедем». Я на собаку тогда глянул, а она с девчонки глаз не сводит, словно по губам читает. «Пуля… интересно… А вас, простите, как зовут?» — «Меня зовите Ветла». — «Ветла?» — «Это мой позывной». — «Красиво, конечно, а имя?» — «Имя вам не пригодится. Позывной завсегда надежнее».
Тут в наш странный диалог вмешалась Варвара, позвав всех ужинать. Прибежала растрепанная Маруська и, представляешь, ничуть не испугалась чужака. Разулыбалась тете, что-то сразу стала ей рассказывать своим детским языком, и мы глазом моргнуть не успели, как она уже к ней на колени залезла, на ухо что-то шепнула, сползла и убежала с Пулей обниматься. Я вроде как дернулся, но Ветла успокоила — ребенка не тронет. И в самом деле, собака хвостом виляла и мордой аккуратно дочку толкала. Маруська хохотом заливалась. В общем, возились на половиках, как будто давно знакомы, ну и мы успокоились.
Пока ужинали, разговоры нейтральные вели: про метеослужбу, про погоду, природу. Варька удивлялась все, как Ветла не боится практически по бездорожью ездить, да как же это на медведя, да в одиночку, а та лишь беззаботно рукой махнула — не одна, мол, Пуля за двух товарищей сойдет. Когда дело до чая дошло, Варя охнула — Маруська прямо рядом с собакой уснула. Осторожно, чтобы не разбудить, подняла дочу и понесла в детскую. Та спросонья захныкала, и Варя с ней осталась, колыбельную напевать. Я дверь прикрыл, обернулся, и тут Ветла меня спрашивает: «Как дальше жить собираешься, Валдай?»
Сказать, что я удивился, — ничего не сказать. Сам почувствовал, как побледнел. С момента ухода со службы не слышал своего позывного. «Какого… Откуда?» А она сидит, смотрит на меня в упор, но уже без улыбки. У меня, прикинь, мороз по коже. Понимаю вдруг, что не такая уж она и молодая, как вначале показалось, и опыта у нее, похоже, столько, что реально может в одиночку не только на Камчатке выживать. Да и не простой она егерь. Вернее, она такой же егерь, как я метеоролог. «Кто ты?» — только и смог из себя выдавить. «Проводник, — и на стул мне кивнула: — Садись, разговор есть».
Тут Слава замолчал и посмотрел на Бэла. Никогда не видел он у друга такого внимательного, заинтересованного лица. Тот в нетерпении заерзал:
— Не томи, что дальше-то?
— Дальше, Бэл, совсем занимательно пошло. Я тебе все расскажу, только уговор — не перебивай. После выскажешься.
— Чеспионерскоечтобмнепустобыло! — скороговоркой выпалил Бэл, но было видно, что пошутил по привычке.
Вячеслав кивнул и продолжил:
— Ну, значит, так… Говорит она мне: «Хватит, Валдай, терзаться, случилось то, что должно было случиться. Колян с тобой поговорить хочет».
— Что?! — вскинулся Бэл.
— Обещал ведь! — укорил друг.
— Молчу, молчу! — Бэл скользнул пальцем по губам.
— Вот и я ей — что? И знаешь, она мне как-то очень кратко, но доходчиво объяснила. Я в свою очередь попробую тебе передать, но боюсь, что у меня немного мутновато получится. Ну да извини за косность языка. В общем, получается, что она может проводить людей на не совсем обычную территорию. На этой сопредельной зоне можно повидаться с мертвыми. Прикинь! И что обычно она только с этой стороны людей заводила и общение организовывала, но в последние разы стал к ней боец «оттуда» подходить и просить встречи со мной. И она готова меня на это свидание сводить, но при условии, что я полностью доверюсь ей и скептицизм на потом оставлю. А мне тогда не до критики было. На душе воронка, больше терять нечего. Валяй, говорю, врубай пятую передачу, и погнали в гости на тот свет. У меня сегодня в плане стояло его посещение. В голове, конечно, винегрет из сказок, что вот она сейчас раз, палочкой волшебной махнет, и Колька пред нами предстанет, или двери распахнутся, метла влетит, мы на нее и в загробный мир мимо Харона рванем. Полный отвал башки.
