Ничего у вас общего, только постель.
Тяжело вздохнула и прикрыла глаза.
Решено, сегодня проверю, испытывает ли Геральт какие-то чувства. В Веосе разрешено делать мужчине предложение при свидетелях. Вот и предложу себя при Эллане – наверняка учитель останется на ужин, пусть и дуется на меня. Если любовник согласится, значит, ошиблась, оболгала. Нет – съеду из дома. Спать с Геральтом ради похоти не смогу. Пусть с ним очень хорошо, но невыносимо знать, что тебя используют.
Да, сначала придется тяжело, душевно и физически, потому как привыкла к мужчине, но ничего, переживу. Жила шестнадцать лет и хлопот не знала. В крайнем случае есть комендант Особой тюрьмы. Он предлагал подобные интимные услуги. На вид – приличный мужчина, если погасить свет, от Геральта не отличу. Попользовалась и выставила за дверь.
Или любовника найду. С тем же Соланжем пересплю. Он хочет, вот и совпадут наши желания. Или попробую, каково с Чувствующим. С Элланом даже проще: знакомый. Только вот стыдно, неловко, и как уговорить? Не только его – себя. Тут, наверное, сложнее всего в первые минуты, потом забудусь, и Эллан все сам сделает. Мужчины в Веосе опытные, умелые, взять хотя бы Филиппа. Он принес не только боль, пусть близости с брюнетом я не желала.
С Элланом должно выйти замечательно, недаром Чувствующих всегда заводят как любовников. Только… Только нехорошо это. Никаких чувств, никакой душевной близости. Стоп, последняя как раз есть.
Ладно, чего гадать! Сначала Геральта проверю.
В разгар тяжких и местами стыдливых – не каждый день признаешься в интересе к мужчине, пусть и теоретическом – в дверь постучали. Поспешно пригладила волосы, натянула одеяло до подбородка и крикнула: «Войдите!»
На пороге возник Геральт. Он настороженно глянул на меня и отвел глаза. То ли испытывал чувство вины, то ли не желал, чтобы я прочитала отголоски мыслей.
– Как ты себя чувствуешь? – Любовник присел на краешек постели.
Голос звучал сухо, официально – словно о здоровье тетушки справлялся.
– Спасибо, ничего не болит.
Рассматривала его и гадала: знал или не знал? А если знал, отчего спасли другие?
– Кто тебя… – Геральт поджал губы и сделал короткую паузу, – по лицу?
– Королева, – не видела смысла лгать. – Привлекла внимание потенциального любовника.
Украдкой бросила взгляд на зеркало. Уфф, синяки и кровоподтеки свели. Хорошая мазь, надо рецепт спросить.
– Потенциального любовника? – удивленно и – может, это всего лишь игра воспаленного воображения – раздосадовано переспросил Геральт.
– Не делай вид, будто не знаешь! – отмахнулась я. Право слово, хватит ломать комедию! – Соланжа Альдейна.
– Ясно, – кивнул любимый.
Вот так, одно скупое «ясно». А как же обещание отомстить, наказать? Сочувствия не прошу: оно у темных под запретом, но за честь дамы мог бы вступиться! Ладно, королева, стиснуть зубы и проглотить, но к Соланжу пойти нужно. Прежде Геральт не раз порывался, ненавидел некроманта его величества, а теперь поджал хвост. Не из страха – такое бы почувствовала. Банально не желал, не стоила я.
В воздухе повисло неловкое молчание.
Геральт хмурился, а я пристально наблюдала за выражением его лица. Чем вызвана ярость? Соланжем, мной, королевой, самим Геральтом? И в похищении и побоях ли дело? Сомневаюсь! Слишком похоже на досаду. Любовница причинила неудобства.
– Тебе цветы прислали, – сквозь зубы процедил Геральт и глянул так, будто я во всем виновата. – Соланж Альдейн. Я сказал Филиппу, пусть решает, как с ними поступить. Жених ведь. Или принести?
Покачала головой. Ничего принимать от некроманта не собиралась.
– Я не мог. Ты ведь объяснений ждешь? – оправдания прозвучали как обвинения. – Искал, но следящие чары обрывались в саду. Прости.
Не верилось. Ложь сквозила в каждом жесте, именно поэтому Геральт злился.
– Она приказала? – обошлась без имен.
Геральт кивнул и покаянно опустил голову.
– Я не мог. Это сложно объяснить, – глухо произнес он.
– Отчего же? – пожала плечами и зябко обхватила колени руками. – Королева – хозяйка, ты ее раб, поверенный и любовник. Ее величество сама сказала. Не мне – твоей покойной жене, но какая разница? Так что я все знаю, нет смысла притворяться.
Вседержители свидетели, какой ценой дались эти слова, как трудно было сохранить спокойствие!
Не за ужином, все решится прямо сейчас. Назад пути нет, придется принимать решение. нельзя всю жизнь провести наивной девочкой, верящей в любовь вопреки здравому смыслу.
– Дария!
Геральт подскочил и с покрасневшим от переполнявших эмоций лицом навис надо мной. Испугавшись, дернулась. Думала, ударит.
Не возразил.
Грустно улыбнулась. Всего лишь постельная игрушка, та же наложница, пусть и благородная. Вот Евгения – госпожа и не только по происхождению, ее Геральт ценит, а о тебя вытирает ноги. Вспомни об эротических фантазиях темных. Для них высшее наслаждение – слиться со светлой, желательно тремя разными способами, чтобы испробовать все грани удовольствия, а после можно убить. Помнится, Геральт не желал просвещать насчет непристойных желаний, сама узнала, не без помощи королевы.
Отвернулась, не желая смотреть на того, кого любила. Неужели он предатель? Еще и трус, раз не желает сказать правду. Покорился воле госпожи, как цепной пес! Где, где знаменитая навсейская гордость? Куда подевался прежний Геральт? Нынешнего любить не могла.
Позолота слезла, обнажив гнилую суть.
Геральт Свейн, граф Местрийский палец о палец не ударит ради леди Дарии Эрассы, если последствия ему повредят. Да и так не станет утруждаться, когда наскучу. Он уже сейчас отдалился, дальше только хуже.
Пусть бьет. Больнее, чем сейчас, Геральт уже не сделает.
– Не говори о том, чего не знаешь, – холодно возразил Геральт и присел рядом. Рука накрыла мою руку и крепко сжала. Жест настолько не вязался с тоном разговора, что лишь укреплял в мысли о предательстве. – Да, ее величество доверяет мне, но не более. Политика и только. И, Дария, прости, но существует род, честь, родина. Если бы речь шла только о твоем похищении, я бы убил мерзавца, но все гораздо сложнее. Впрочем, зачем я перед тобой оправдываюсь? – спохватился навсей. – Ты светлая, не поймешь. Не стоило меня спасать, любить и жить здесь, если не собиралась принимать правила игры.
– Правила? – задохнувшись от негодования, вырвала руку. Глаза заблестели от еле сдерживаемых слез. Встать бы и уйти, громко хлопнув дверью, но я выдержу и дойду до конца. Надо дойти. – Ты о них не говорил. Ты вообще не считал нужным разговаривать, что-то объяснять. Удобно, когда под боком красивая дурочка, которая никуда не денется и смотрит с обожанием. О, сколько всего поведал Эллан! Не жутких секретов – что ты, обычных правил и законов. Даже Соланж Альдейн, и тот оказался словоохотливее. Законы давали мне права, а тебе – обязанности, поэтому наиви от них тщательно оберегали. Как видишь, напрасно. Дурочка поумнела. И не надо твердить о чести, ты просто меня не любишь.
