– Можно подумать, я виновата!
Потерла скулу. Кажется, вскочит синяк.
– Нет, конечно, – уже спокойнее ответил Эллан. – Просто не стоило сюда приходить. Видите, к чему приводит сентиментальность? Эмоции – ловушка, подарок для врага.
– Значит, я враг, – чуть слышно прошептала в ответ, опустив глаза.
Эллан услышал и метнул на меня очень странный взгляд. В нем последовательно сменилась вся гамма эмоций; губы плотно сжались.
– Что вы чувствуете? – деловито осведомился лорд.
Он окутал нас серебристым облачком. Оно почти мгновенно слилось с воздухом.
– Пока ничего. – Вряд ли Эллан спрашивал о моих ощущениях – о духах.
Хотела обнять Эллана, но тот не позволил. Видимо, чтобы оставить руки свободными. И он прав, желанием защититься теплом чужого тела можно подписать обоим смертный приговор. Равно как и выяснением отношений. На месте Эллана я бы давно на себя прикрикнула.
Молчаливые тени. Они выстроились полукругом, отрезая пути к отступлению. Готова поклясться, прежде их тут не было.
Духи молчали, но кожей чувствовала: сейчас повторится полный боли и страданий вой, от которого некогда едва не сошла с ума.
– Ну? – нетерпеливо поторопил Эллан, перебрасывая посох из руки в руку, легко, как пушинку.
– Мы в ловушке, – опустив голову, признала правоту любовника и тихо добавила: – Прости.
Не могла я ему сейчас сказать «вы».
Дрожала, ощутив внезапный могильный холод. Посреди голых камней он казался и вовсе нестерпимым.
Не прижаться, не уткнуться лицом в грудь Эллана. Он наверняка все чувствовал, но не спешил раскрывать объятия. Правильно, милый, не надо. Пока ты утешаешь, подкрадется смерть.
Неужели сейчас вновь появится Шепчущий? Помнится, в прошлый раз он заманивал точно так же – маминым голосом. Видимо, Шепчущий каким-то непостижимым образом выяснял тайны и страхи каждого, создавал иллюзию, запускал в зал и отбирал душу.
– Мамы здесь никогда не было, верно? Голос – обманка?
Эллан не ответил и поднял палец, призывая к тишине.
Голос зазвучал вновь, явственно, отчетливо.
Перед Элланом сгустилась дымка, воздух пошел рябью – лорд плел очередную паутину колдовства. Пальцы работали быстро и четко, без единого слова. Предельно сосредоточенный Эллан уставился в одну точку, со стороны казалось, он окаменел.
Сотканная же из воздуха картина обретала материальность.
Я увидела женщину с рвано остриженными светлыми волосам в длинной ночной рубашке. Большой живот до предела натягивал ткань. Под рубашкой ничего нет: отчетливо видела выпуклости сосков и контуры большой налитой груди. Босоногая женщина до побелевших костяшек сжимала кинжал.
Гулко прозвучали в тишине знакомые слова: «Уходи, ланг».
Картинка мигнула и сменилась на другую. Мама лежала на полу. Рубашка задралась до шеи, кинжал валялся рядом. Женщина силилась его достать, но не могла: мешал мужчина. Он… он насиловал беременную! Пальцы грубо сжимали грудь, толчки сотрясали бедра и живот несчастной. Лица мерзавца не видно, но и без него понятно: магистр Онекс. Значит, вот, как я родилась, вот как на самом деле поступил мой так называемый отец, который столько лет морочил голову мнимым родством! Обманул, изнасиловал и добил, когда ребенок издал первый крик.
Омерзительно!
Отвернулась, чтобы не слышать довольного сопения ланга и стонов матери. С удовольствием бы подняла кинжал и воткнула в спину магистра. И не просто, а провернула.
– Жаль, он мертв, а то бы подсказал, как лучше.
Эллан хлопнул в ладоши, и картинки прошлого исчезли.
Недоуменно глянула на него, силясь разгадать смысл последней фразы.
– Тот ланг. Вы мечтали его убить, но, насколько я знаю, он уже ушел к предкам. А так бы, будьте уверены, помог свершить месть. Простите за увиденное, но вы жаждали найти мать…
– Ничего, – сдавленно ответила я, все еще не в силах прийти в себя после картин прошлого.
– Это не моя инициатива, – лорд говорил со мной, а взгляд блуждал по стенам. – Вместе с голосом сюда принесли воспоминания. Значит, враг знаком с вашим даром. Вывод сами сделаете, или помочь?
Промолчала.
Меня трясло и тошнило одновременно.
Магистр Онекс называл темных ублюдками? Из горла вырвался нервный смех. Ублюдок называл других ублюдками! О, я давно поняла, что все разговоры о добре и зле ничего не стоят. Одни убивают других в угоду собственным интересам.
– Дария, не время для истерик! – прикрикнул Эллан. – Или пощечину дать?
Покачала головой и тихо спросила:
– Все правда?
Лорд помрачнел и кивнул.
– Вы правы, я мог все придумать, – глухо признал он. – Чувствующий мгновенно угадывает чужие страхи.
– В таком случае я тоже Чувствующая, потому что знаю, вы себя оговариваете.
Эллан ответил кривой улыбкой и попросил:
– Держитесь ближе к камину: там безопаснее.
Кивнула и сделала робкий шажок в сторону. Хотелось к лорду – пришлось от него.
– Тут одни духи, Дария. Пока, – Эллан сделал ударение на первом слове, – нечего бояться.
Кажется, я совершила большую ошибку, отправившись в замок. Некто сыграл на моих сентиментальных чувствах и теперь наверняка хохотал, наблюдая за метаниями наиви.
Убедившись, что я в относительном порядке, Эллан крутанул жезлом, примериваясь, как его лучше взять. Он заметно вырос в размерах, превратился в полноценный посох.
– Алларио! – громогласно прозвучал под сводами зала голос лорда. – Соамар ней!
«Соамар ней!» – вторило неизвестно откуда возникшее эхо.
Очертания зала задрожали, по камням побежали трещины. Ойкнув, обратила на это внимание Эллана, но он и бровью не повел. Казалось, меня для него не существовало.
Контуры лорда видоизменялись, обретая боевую форму. На-ре вышло из тела и вилось рядом.
Отныне Эллан ступал неслышно, будто скользил над плитами. За спиной возникли крылья-тени, тело пропускало свет, как у духа. Кисти лорда светились ровным зеленым светом. Со стороны смотрелось жутко.
Широко открыв глаза, наблюдала за метаморфозами любовника. Я уже видела его в боевом облике, но все равно испытывала трепет. Темный во всей красе! И я – мошка, которую он уничтожит, если захочет.
Словно в продолжение мыслей Эллан резко обернулся и метнул в меня бледно-зеленое облачко. Испугалась, понимая, что не успеваю увернуться, а потом поняла: лорд накинул щит. Он укутал со всех сторон, надежно оберегая от бед. Даже звуки стали тише. Значит, что-то взорвется, и Эллан решил уберечь мой слух.
