– Возьми ее! – некромант указал на меня.
Огненный ореол демона мигнул, и страшная тварь взмахнула крыльями.
Э, нет! По какому праву Твейн распоряжается моей душой?
От возмущения позабыла о страхе.
– Послушайте, это уже слишком! – крикнула во всю мощь легких и вскочила на ноги. – Решайте свои проблемы сами, а других не впутывайте. Хоть поубивайте друг друга, спасать не стану.
Тут бы гордо развернуться и уйти, но поворачиваться спиной к демону страшно.
Пламенная речь осталась без ответа. Подумаешь, мышь пискнула!
Мужчины играли в гляделки, демон плотоядно облизывал клыки. Только не говорите, что он еще и пообедает!
Попятилась к выходу из ложи. Демон не отпустит, но не стану покорно ждать, как тупая овца. Пусть для клыкастого удар подносом что комариный укус, он его получит. Прижму крылья дверью, укушу – да мало ли! Словом, дорого продам душу.
Герцог ради меня палец о палец не ударит. Ему-то все равно, что светлая девчонка вот-вот станет одержимой. Дворянин, называется, мужчина! Лучше бы не руки целовал, а нашинковал демона. Но куда там, у него убийство чести.
Злость придала сил. Выждала, пока демон приблизится на расстояние вытянутой руки, огрела его стулом и юркнула за портьеру, к выходу.
Дверь заперта! Едва не завыла от отчаянья и судорожно потянулась к дару, надеясь отыскать духов. В голове беличьим колесом крутилась просьба: «Соланж, приди пожалуйста!»
Не успеваю, ничего не успеваю!
Глава 9
Пирамидка связи скатилась на пол и оплавилась от огненного дыхания.
Что для демона стул? Всего лишь короткая отсрочка для меня. Косматая рожа ухмылялась, наблюдая за хаотичными метаниями от перегородки до перегородки. Наиграется и выпьет душу.
В ложе что-то грохнуло, озарив театр яркой вспышкой. Заложило уши. С потолка посыпалась штукатурка. Дерутся, а до меня и дела нет.
– Ваша светлость, пожалуйста! – взмолилась, чуть ли не плача. – Я… я любое желание выполню!
Опрометчиво? Возможно, только речь идет о жизни. Какая разница, чего пожелает Родриго, если сейчас умру?
Тело обуяла странная слабость. Оно одеревенело и не желало двигаться. Как зачарованная, смотрела в расширившиеся глаза демона, понимая, это последнее, что запомню, дальше только власть чужой души и темнота. Участь одержимых определена: если не убьют, то казнят. Разбираться не станут, по доброй воле ли отдала тело демону.
Кровь стыла в жилах. В буквальном смысле. Чувствовала, как холод удушливой волной поднимается от кончиков ног к голове, подбирается к сердцу, чтобы остановить его.
С ужасом поняла, что не дышу. Стою, а грудь не вздымается.
Кожа подернулась легким свечением. В следующий миг тело пронзила жуткая боль, будто кости ломали – демон стремительно скользнул в меня, вытесняя душу.
Видеть собственное тело там, внизу, – жуткое зрелище. Знать, что тебя с тобой же связывает тонкая ниточка, и вовсе пугающее. Даже во время ритуала, когда Соланж все контролировал, было страшно, сейчас и вовсе обуял панический ужас.
Я, та, внизу, замерла с поднятой рукой. Глаза пустые, тело объято пламенем. За спиной выросли крылья и тут же исчезли. Видимо, демон опробовал, подходит ли ему новое вместилище. Вспомнив о чужой душе, он выпорхнул из телесной оболочки и замахнулся, чтобы острым когтем перерубить серебристую ниточку.
Душа ничего не чувствовала, только вот связь с разумом еще сохранилась, и тот кричал от ужаса.
Спасение пришло оттуда, откуда не ждали. Когда нить истончилась до волоска, и демон, осклабившись, готовился стать полноправным владельцем тела, его наискось, от уха до бедра, рассек меч.
Нить полыхнула и восстановилась до прежней толщины. Душу влекло обратно в тело. Даже не так – втянуло туда со свистом.
От дикой боли в груди потекли слезы. Казалось бы, радуйся, жива, только отчего я не чувствую ни рук, ни ног? Стою, кусаю губы, сдерживая стоны, и не могу шевельнуться.
– Не лезь не в свое дело! – злобно прошипел демон.
Вопреки ожиданиям, он не умер и, поправ законы мироздания, управлял обеими половинами туловища. Леденящее зрелище! Крови нет, только два ошметка материи, которые постепенно срастаются воедино.
– Да нет, – осклабился герцог, – это как раз мое дело.
Все-таки помог, не бросил.
Склонив голову набок, Родриго пристально разглядывал обитателя Сумеречного мира. Пальцы обманчиво вяло сжимали посох.
– Значит, вот как выглядит демон Свейнов. Ведь не тебя убили во дворце, верно?
Речь шла о памятной охоте, в которой мне довелось стать приманкой, временно поменявшись душами с Соланжем.
Демон не ответил. Регенерация завершилась, о смертоносном ударе напоминала только бледная полоса, протянувшаяся от макушки до паха.
Крылатый развел руки и обзавелся двумя секирами.
Нужно уползать. Через не могу, Дария!
Стиснув зубы, попыталась подтянуться – бесполезно. Но я не сдавалась, пробовала снова и снова, пока к телу не вернулась способность двигаться. Пусть больно, пусть не могу встать, плевать! Я между дерущимися – самая поганая позиция, верная смерть.
Сдирая пальцы, цепляясь за плиты пола, волочила ноги к выходу из ложи. Платье превратилось в тряпку. В вечерней суматохе где-то потеряла сережку; ожерелье душило, но цело, сделано на славу.
Разумеется, не успела.
Демон нанес удар первым. Огненные секиры падающими звездами пронзили воздух. Герцог плавно ушел от удара, став пластичным, как вода. Стене ложи повезло меньше, демоническое оружие оставило на память обуглившуюся дыру.
Родриго ответил магией. Один удар за другим, все – быстрые, отточенные.
Пространство заискрилось, стихии смешались в звенящий клубок. Стало резко нечем дышать. Носом пошла кровь, в голове загудело. Пространство будто взорвалось, увлекая все и вся в невидимую воронку, в том числе меня. Уцепиться не за что, портьеры или дверь – слишком хлипкая опора.
Посох герцога накалился добела. Воздух вокруг него вибрировал, руки Родриго заметно подрагивали. Какую же силу он вложил в заклинание?
Округлившимися от ужаса глазами следила за навершием посоха. Вот с него стекла тонкая черная струйка, закрутившаяся смерчем. Он чрезвычайно быстро набирал силу, поглощая остатки обшивки, мебель.
Мамочки!
Пальцы скользили по ткани. Она предательски трещала. Еще немного, и полечу в звенящее чрево урагана. Демон, вопреки ожиданиям, тоже не мог противостоять стихии. Мы практически одновременно ухнули в темноту. Он – с проклятиями, я – с криком, замирающим на верхней ноте.
Жива? Определенно.
