Соланж медлил с ответом, подтвердив худшие опасения. Какие ж женщины дуры, падки на ласки и низкие хриплые интонации. Нас используют, а мы верим, открываем сердце.
– Вот видишь, – кисло улыбнувшись, заключила я и отступила к двери, – одно тело. А любовь – это душа, как с Элланом.
– И что же он делает такого, чего не даю я? – зло выплюнул Соланж.
Он стоял мрачнее тучи, казалось, готовый разнести весь дом в щепки. Кулаки сжимались, глаза выцвели, жилы на шее вздулись. Во рту пересохло от страха: вдруг обрушит гнев на меня, но я ответила. Прошло время, когда Дария Эрасса молчала, позволяя мужчинам творить историю. Ее историю.
– Слышит, видит и хочет понять.
– Он Чувствующий! – в устах Соланжа дар любимого казался проклятием. – Вспомни, Геральт Свейн тоже «понимал».
Сколько яда и злобы! Только причина ее – чувства. Чего так желала, случилось, некромант сбросил панцирь, сквозь властность проступила человечность. Вот в кого мужчины такие скрытные? Неужели непонятно, что женщине нужно слышать о чувствах, видеть их. Не бриллианты и ночи страсти, а комплименты, поступки.
Понимала, Соланжу больно, только мне не легче, и я пойду до конца, хватит жалости! Двое стоят на одной доске, а меня упорно с нее сгоняли. Соланж, как Геральт, повелевал и требовал безоговорочного подчинения. Пусть спустится с небес и услышит.
– Не надо наговаривать на Эллана, лучше вспомни, сколько раз мы обсуждали книги? Какой цвет я люблю, чего боюсь, о чем мечтаю?
Некромант задумался и нехотя признал, нам недоставало общения. А дальше с места в карьер пошел в атаку:
– Я женюсь.
– Я сделала предложение Эллану. Он станет моим мужем не позднее марта.
Такова плата за самоуверенность, Соланж. Ты гонялся за физической близостью, полагал, пара никуда не денется, раз назначена судьбой в матери твоего ребенка, только, вот незадача, она оказалась живой, с собственными потребностями и желаниями.
Памятуя о нраве некроманта, на всякий случай напомнила:
– Брак, заключенный по принуждению, не имеет силы. Только друзья, Соланж.
– Издеваешься?! – взревел он и прижал к стене, не давая пошевелиться. – Ты хочешь меня, Дария, сама не выдержишь, придешь. Это предопределено.
– Выдержу. Желания плоти проходят, любовь остается.
И мягко добавила:
– Отпусти, пожалуйста, не хочу дуэли.
– Скажешь? – брови некроманта поползли вверх.
– Разумеется. У нас с Элланом нет секретов.
– Хорошо, – подозрительно улыбнулся Соланж и отступил на шаг, – посмотрим, чем закончится. Отныне я к тебе не прикасаюсь, сама попросишь.
– Не попрошу.
Мне бы собственную уверенность! Распробовав лакомство, трудно от него отказаться. Казалось бы, есть Эллан, только вот Соланж все равно вторгается в мысли, смущает покой, с каждым разом сложнее просто пить чай, отказываться от вина и прогулок на крышу. Некромант, безусловно, догадывался об обуревавших меня чувствах, иначе бы не торжествовал. Только он не учел женского упрямства и силы женской же верности, ради Эллана я переборю натуру наиви. Может, светлые и многолюбки, в моем сердце останется один мужчина.
Видимо, нечто такое промелькнуло на лице, раз улыбка сошла с губ некроманта.
– Выходи за меня!
Соланж порывисто опустился на одно колено.
Оторопело уставилась на него.
Сердце сжалось и подпрыгнуло к горлу.
Замуж за Соланжа? Он сделал предложение? Сам? Ущипните, Хозяин смерти, некромант его величества с осанкой и замашками императора не станет унижаться перед какой-то леди, будь она трижды его парой и единственной светлой на свете.
Соланж смотрел с надеждой. Пальцы сжали безвольно повисшую ладонь.
Облизнув губы, мучительно медленно подбирая слова, попросила:
– Не надо! Я уже дала слово другому и почти его жена.
Внутри царила странная неразбериха. Одна половина сопротивлялась, другая отчаянно желала ответить согласием.
– Плевать! – некроманта подобные мелочи не волновали. – Я же не прошу его бросать, раз так нужен, оставим.
Что?!
В ужасе смотрела на коленопреклоненного Соланжа. О чем он говорит, нельзя иметь двух мужей! Пусть местные законы разрешали, единственный на то и единственный, что ни с кем его не делить.
– Нет, – без тени сомнения вырвала руку.
– Хорошо, – с тихой злобой прошипел некромант и вскочил, сверкая глазами, – я сам переговорю с Элланом Мароном. Учти, Дария Эрасса, – пригрозил он, – к январю я заручусь согласием, и ты не отвертишься.
– Он не отречется. – Ни на мгновение не усомнилась в Эллане. Как только Соланж мог подумать, будто лорд предаст? Не иначе, гордыня застилала глаза. – И не смей с ним говорить!
Щеки горели, грудь вздымалась от частого дыхания.
Не стоило приезжать, но мне захотелось увидеть Соланжа, справиться о его здоровье. Справилась! Нужно попросить Эллана ускорить помолвку. Некромант настроен решительно, как бы чего ни выкинул.
– Ужели? – губы Соланжа скривились. – Смотря, как попросить. Напоминаю, я еще и палач, Дария.
Струйка пота скатилась по позвоночнику.
Сжав кулаки, смело заглянула в столь знакомые глаза и натолкнулась на лед выцветшей радужки. Нехорошее предчувствие сжало сердце, подбираясь к горлу. Соланж мог, он способен уничтожить.
– Не смей, – я тоже угрожала. – Советую тоже кое-что вспомнить. Если хоть один волосок упадет с головы Эллана, можешь навсегда обо мне забыть. Начнешь преследовать, найду управу.
Некромант скептически хмыкнул, но промолчал. Вопреки ожиданиям, он не пошел провожать, даже не попрощался. Пусть подумает в одиночестве, ему полезно. Может, оскорбленное самолюбие заставит забыть обо мне?
Очевидно, так и вышло, Соланж больше не появлялся. Обиделся. После унизительного отказа мало какой мужчина согласится видеться с оскорбившей его женщиной.
Сначала я в страхе ждала, что Соланж сдержит слово и нанесет визит Эллану, придумывая, как не допустить разговора, но время шло, а некромант не появлялся. В итоге успокоилась, правда, ненадолго. Беда нагрянула с другой стороны – от самой себя. Никогда бы не подумала, что стану так тосковать по Соланжу. Ворочалась по ночам, зажимала между ног подушку – без толку. Стоило закрыть глаза, вспоминались его руки, а простыни благоухали вербеной. В итоге мучилась от бессонницы, практически не ела и таяла на глазах. Скучала даже по голосу. Оказывается, просто слушать его тоже приятно.
Я многого раньше не понимала, не думала, а теперь… запуталась. Чувства к Соланжу больше не казались выдумкой, только будущего у нас нет. Дария Онекс исчезла, а Дария Эрасса не хотела становиться безмолвной тенью, безоговорочно подчиняться мужчине, зависеть от него.
