Как обманчиво первое впечатление! Поначалу Твейн Онор не казался чудовищем, но чем больше я узнавала о нем, тем больше разочаровывалась.
– Зачем вы мне рассказали? – сдавленно спросила я.
От переполнявших эмоций стало тяжело дышать, будто грудь завалило камнями. Поражала бессмысленная жестокость. И навсеи. Родриго так спокоен, словно не видит ничего кошмарного в произошедшем. Ну да, он навсей, а темные не только галантны, они отдают пленных девушек общине и развлекаются всей семьей в глубине подвалов.
Одинокая слезинка стекла по щеке.
Гадко и тошно!
– Это ваше прошлое. Соланж Альдейн промолчал бы, пожалел.
– А вы жалеть не стали? – ядовито подметила я.
– Всего лишь расплатился предельной честностью и открытостью за будущую услугу. Вина?
Не дождавшись ответа, герцог хлопнул в ладоши, и в воздухе материализовался призрачный слуга. Родриго приказал принести второй бокал и новую бутылку. Я отказалась пить, но герцог настоял, чуть ли не насильно заставил сделать первый глоток. Сразу отпустило, чувства вырвались наружу потоком слез. Думала, Родриго уйдет или отчитает – нет, молча протянул платок.
– Все? – шмыгнув носом, покосилась на герцога.
– Да, если сами не желаете что-то узнать.
– Вы присутствовали на допросе?
Родриго кивнул.
– В качестве кого?
Сомневалась, будто Соланж позволил другому вмешиваться в свою работу.
– Свидетеля и помощника. С демонами трудно, одному не удержать. При всей неприязни к герцогу Альдейну, пришлось участвовать. Общие интересы, знаете ли. Не бойтесь, – заверил Родриго, – я не обманул и готов повторить слово в слово при лорде Мароне. Он Чувствующий и мгновенно распознает ложь. Однако ну и кашу вы заварили! – хмыкнул герцог, неожиданно переменив тему. – Соланж Альдейн в бешенстве. Отказать Хозяину смерти! Видимо, я стал для вас учебным пособием.
В горле резко пересохло.
Шутка, угроза, предупреждение?
– Вы не делали официального предложения, – осторожно напомнила я.
Вроде, Родриго не из тех, кто подло мстит. Хоть бы не изменил принципам! Не поймешь, что кроется за беззаботностью, вдруг план изощренного убийства.
Герцог мягко улыбнулся.
– Я не утверждал иного, выдохните, Дария. Считайте обычным злорадством. Приятно, когда Соланж Альдейн получает щелчок по носу.
Часы пробили семь.
Родриго встрепенулся и поспешил откланяться, напомнив об обещании навестить Валерию.
– Вы желанная гостья в нашем доме, – заверил он, уходя. – Можете не предупреждать о визите.
Головокружительная карьера: от ничтожества до протеже герцога Терского!
* * *
Волновалась так, как, казалось, никогда в жизни. Замучила бедную горничную выбором платья и все равно осталась недовольна.
Помолвка. Сегодня Эллан официально сделает мне предложение! Сердце замирало в сладостном предвкушении. Огорчало одно: Соланж больше не объявился. Он старательно избегал меня и через слугу вернул приглашение. По меркам Веоса – оскорбление, но я не стала ничего говорить Эллану. Не хватало еще, чтобы он вызвал Соланжа на дуэль! Не желаю рисковать ни одним из своих мужчин.
Мысль о том, что однажды Эллана не окажется рядом, вселяла первозданный ужас, и я еще крепче прижималась к нему, целовала и с упоением, будто перед смертью, занималась любовью. В такие минуты ощущения обострялись, я даже забывала дышать, удовольствие захлестывало с такой силой, что едва не захлебывалась. И так много раз – Эллан не позволял своему имени слетать с моих губ единожды за ночь. Сначала стыдилась, думала о прислуге, а потом стало все равно, пусть слушают и завидуют.
Никогда прежде не испытывала такого, ни Геральт, ни тем более Филипп не могли заставить мечтать о ноющих мышцах и осипшем голосе. Чувствующий, он и есть Чувствующий, мой и ничей больше.
Я собиралась сделать Эллана счастливым. Уж насколько смогу. Хватит, надоели самодовольные навсейки, соблазнявшие нарядами, впускавшие в постель и выбрасывавшие мужчин, словно мусор! Эллан достаточно от них натерпелся. Неблагодарные твари, во что они превратили мужчин! Те боялись ухаживать за женщиной, если не вполне подходили под список выдвинутых ей требований.
Навсейки, восседая на троне, купались в подарках и попирали ногами поклонников. Мне такое претило. Я окружу Эллана заботой, рожу ребенка. Лорд может сколько угодно твердить о невозможности зачатия, оно случится. Эллан здоров, а мы так старались. Чтобы все точно получилось, заставила любимого выбросить дурно пахнущую жидкость, которая «замораживала» мужские силы, то есть временно делала бесплодным. Он глотал ее долгие годы, пришлось помучиться, но я таки вывела из организма последствия.
Отныне пару раз за ночь ложилась на спину – идеальную позу для зачатия. Да и Эллану нравилось, пусть он молчал, меня не обманешь. Мужчина всегда мужчина, ему нужно повелевать, а тут такой простор!
Сначала волновало, не слишком ли много мы занимаемся любовью? Эллан недавно оправился, хотя начал ласкать задолго до того, как смог вставать. Его язык творил чудеса, не подводили и пальцы. Они зажили гораздо раньше живота и принимали активное участие в моем моральном падении. Однако мужчины упрямы, темные в особенности, и я подчинялась. Да-да, лорд Марон показал характер! По-прежнему «все для тебя, дорогая», но и себя не забывал. Иногда приходилось идти на компромиссы, но, Великая Мать свидетельница, я только радовалась.
Эллан сделал меня счастливой, из-за него стала рассеянной по утрам. Несмотря на намеки Соланжа, ни мгновения не сомневалась в любви лорда. Он мог дарить сколько угодно подарков, но легкие поцелуи перед уходом на службу – Эллан вернулся к преподаванию, – и расспросы о том, как провела день, значили гораздо больше.
Соланж совсем другой – жесткий, самонадеянный. Я бы с ним не ужилась, сбежала. Ничего, скоро перестанет сниться вербена, Эллан прогонит тоску о прошлом.
Повторное, на публику, предложение любимый собирался сделать лично. Сама бы с удовольствием преклонила перед ним голову, но раз Эллан категорически возражал, не видела причин настаивать.
По случаю грядущей помолвки давали прием. Эллан пригласил весь цвет высшего общества, благо зима, аристократы в столице.
Витавшее в воздухе напряжение спало, запрет на торжества отменили, хотя состояние монарха оставалось прежним: и ни жив, и ни мертв. Фактически правил герцог Терский, его коронация считалась делом решенным. Страшно, но никто не верил, что Оллос поправится. Я тоже, как лекарь понимала: шансов никаких.
Как раз думала о Валерии, супруге Родриго, приедет ли, тяжело ведь, когда в дверь постучались.
– Дария, ты скоро? – раздался встревоженный голос Эллана. – Уже восемь, с минуту на минуту гости начнут съезжаться.
