— Если в твоем доме чужие дети станут обижать твоих — ты разве не вмешаешься и не накажешь?
Георгий не сразу понял, что она говорит про богов.
Как замечательно придумано. Поделили территории, где свои платят, чтобы чужие не распоясались… Так работают мафии, религии и государства. А если система работает — зачем придумывать новую? Местные боги неплохо устроились.
С драккара в воду бросили два маленьких весла. Сигурд прощально махнул рукой — довольно уважительно, признавая самоотверженность и отвагу противника. Когда корабль удалился, Георгий обратился к людям в лодке:
— Подплывайте, у нас есть вода и еда.
Лица просветлели. Лодки начали медленно сближаться.
— Нам нужно на Олин пик. — Георгий указал вдаль, на едва видневшийся на горизонте остров. — Можем взять на борт половину из вас, а лодку привязать. Под парусом и на четырех веслах мы быстро достигнем острова богов, а оттуда вы вольны плыть, куда хотите.
Счастье, написанное на измученных лицах, сказало больше любых слов.
— Славный витязь и его прекрасная спутница, — обратился седобородый к Георгию и Ладе, — у нас нечем отблагодарить, но назовите себя, и мы будем молиться за вас. Мы услышали имя Егорий. Не тот ли это защитник страждущих и неимущих, прозванием Храбрый?
Неужели слухи о «подвигах» известны даже за морем?
— Не верьте сплетням, верьте делам. И живите так, чтобы ваши имена звучали благороднее, чем у Егория Храброго. Поступайте так, и будем считать, что мы квиты.
Лада все же втиснула:
— Но если что — это и вправду Егорий Храбрый. — Она грустно улыбнулась ему: — Прости. Народ должен знать своих героев.
— Мы совершаем что-то не для благодарности, а потому что не можем по-другому. Если это не так, то ни человек, ни его поступки не стоят благодарности.
— Ты прав. Но я тоже права.
Два борта стукнулись, едва не проломив многодневную работу Георгия, из перегруженной лодки первыми выпрыгнули дети. Один мужчина и старший из мальчиков поплыли за веслами.
Георгий и Лада поглядели друг на друга.
Скоро они будут на острове богов.
Без денег.
Глава 2
Как Ульяна стала Ульяном
Улька проснулась оттого, что над ней кто-то склонился. Вокруг уже буйствовало утро. Почти всю ночь она бежала по лесу, шарахаясь от каждой тени, и спать хотелось просто дико. Глаза не желали открываться.
Витязь, что откачал после отцовских пирожков, собирался отправить ее домой. Улька не могла туда вернуться. Маму жалко, но все как-нибудь образуется. Мама поймет. Пройдет время, Улька станет, к примеру, известной разбойницей или, может быть, придворной дамой. Почему нет? Вдруг ее выберет сам дракон? Бабушка рассказывала, что в древности правители женились на простолюдинках, если те чем-то поразили.
Луну в небе давно сменило солнце, и когда его кто-то загородил, очень новое для Ульки чувство опасности вытолкнуло из сна. В лицо незнакомцу уставился кинжал:
— Отойди!
Склонившегося над ней человека защищал полный доспех, крылатого дракона на шлеме и щите не было. Обычный витязь. Рядом всхрапнул и ударил копытом конь.
А Улька не отрываясь глядела в лицо витязя: он был молод и красив, гладкие щеки напоминали попку младенца, глаза тоже глядели по-детски — наивно и очень по-доброму.
— Простите, уважаемая красавица, я не хотел нарушить ваш покой. Мне показалось, что нужна помощь — вы лежали под деревом, свернувшись в клубок, и рядом не было сопровождающих. Позвольте представиться. — Последовал чинный поклон, как благородной дворянке, хотя Улька была обычной крестьянской девчонкой. — Котеня Блудович, витязь в поисках славы, ревнитель справедливости и защитник слабых. В числе своих еще не слишком многочисленных подвигов могу упомянуть победу над маркизом Карабасом и схватку с самим Соловьем-разбойником, которому я проиграл, но, смею заметить, что лучшему мечу мира проиграть не стыдно. А одно время у меня в оруженосцах ходил сам Егорий Храбрый. Понятно, что после него трудно найти достойного спутника, поэтому временно странствую в одиночку. Могу я узнать, как зовут прекрасную даму?
— Улька. — Улька спохватилась и исправилась: — Ульяна.
— Прекрасная Ульяна, соблаговолите поведать о постигших вас несчастьях, что оставили одной в лесу без имущества и спутников. Расскажите, и виновные будут наказаны. Мой меч и моя жизнь к вашим услугам.
Котеня был славным, глаза — нежными, голос… Журчащий освежающим ручьем голос убаюкивал, как материнские руки. Хотелось утонуть в нем и забыться.
Она рассказала все. Про маму и бабушку, про отца и пирожки. И про то, что ей уже помогли, но требовали вернуться домой, а на это она никогда не пойдет. Доносить на отца тоже не собирается. Как же маме потом с ним жить? Маму больше всего жалко. Улька потому и сбежала, что не хотела рушить ее хрупкое счастье.
Здесь Улька слукавила. Ночью причиной был страх, что отец расправится с ней — тогда никто не узнал бы о случившемся. Но это было ночью, в темноте и после перенесенной жути. Сейчас, в присутствии витязя с очаровательным пушком на безбородом лице, истиной казалось другое — только что сочиненное и выданное за единственно верную правду. Да, прежняя правда отныне выглядела неверной.
Сначала глаза витязя разгорелись, но по мере того, как выяснилось, что драться за справедливость придется с пьющим крестьянином, задор улетучился, и в конце Котеня с облегчением произнес:
— То есть, прекрасная дама возражает против применения насилия к ее родителю?
— Не издевайтесь, благородный витязь, какая же я дама и, тем более, прекрасная?
Со смущенной улыбкой Улька встала и показала руками на скромное крестьянское платье и грязные ноги.
— Что вы! — Котеня пылко замотал головой из стороны в сторону. — В своей жизни я не видел никого прекраснее! Вы так просты, скромны и обаятельны… а что может быть прекраснее?
— Не обращайтесь ко мне на вы, я недостойна.
— Истинный витязь не может говорить с женщиной на ты, если она не слуга.
— Может, — настояла Улька. — Все обращаются, и вы обращайтесь, а то я чувствую себя ослицей, которую назвали конем. Но ослица-то знает, кто она на самом деле.
— Глупости. Но если вам так лучше, я согласен. Тогда и вы…
— Ты.
— …тогда и ты называй меня на ты, просто Котеня. Без всяких витязей.
Улька почувствовала, как запылали щеки.
— Хорошо, Котеня. — Она опустила голову, чтобы витязь не видел улыбки на пол-лица, которую она не могла подавить.
— Спасибо, Ульяна. Давай вернемся к твоей беде. Чем я могу помочь?
— Мне ничего не надо. Не хочу ломать твои планы.
