— До чего дошла техника, — заметил Анджело. — Кто бы мог подумать, что когда-нибудь можно будет вот так полюбоваться на Пита Спину, который любезничает с комиссаром полиции?
— Да, но… Я спрашивал тебя об этой женщине. Откуда ты ее знаешь?
— Я ее особо и не знаю. Я знал ее отца. А с ней встречался пару раз, не больше.
— Ладно. Кто был ее отец?
— Механик в банде Поляка Джо во времена «сухого закона», еще в первой банде. После войны кто-то его пришил.
Чарли охватила смесь смущения и восторга. Боже, вот почему она все понимает! Она и без Маркси Хеллера разбирается, что к чему, ведь ее родной отец был гангстер в Чикаго. Она родилась и жила среди гангстеров, вот какая классная баба! Просто все происходит так неожиданно, развивается так стремительно, что его слегка укачало на скорости и тошнит.
— А почему ты приказал Паули уничтожить пленку, где вы вместе? — вдруг выпалил Чарли.
— Да потому, что, Чарли, — ответил Анджело Партанна, — она и есть тот приезжий талант, которого мы наняли для убийства Неттурбино.
Мебель в голове у Чарли внезапно закачалась, столы, стулья, шкафы стали с грохотом сталкиваться, точно на корабле во время шторма. Огромный концертный рояль, на котором он старательно наигрывал старинные баллады в ее честь, понесся по палубам его мозга, круша и отбрасывая на пути всякую мелочь. Повсюду летали обломки — иные отскакивали, а иные впивались и больно ранили его сознание.
Чарли знал многих людей в их среде, чьей работой было убивать. С некоторыми он был даже в теплых отношениях, но к большинству относился безразлично. Так или иначе, они необходимы. Но все они мужчины. Тот факт, что она выполняет мужскую работу, рушил его надежды на нормальный порядок вещей. Такие люди, как и все, работают ради денег, уважения коллег и тому подобного, и работа накладывает на них свой отпечаток. Их отличает независимость, даже холодность — качества, которые, по мнению Чарли, Бог создал не для женщин. Айрин убивает по контракту, за деньги. Подумав об этом, он ощутил глубокую боль. Шторм крушил мебель в его голове, на корабле его надежды, хотя он знал, что она не предавала его. Чарли так хотел, чтобы она понимала его и его окружение, а теперь ему стало ясно, откуда берется ее невидимая боль. Она сама была его окружением, он был в ней, они были одно целое, и нечего тут понимать. Вся его радость испарилась, оставив внутри пустоту.
— Что случилось, Чарли? — спросил отец.
— Меня что-то мутит, — ответил он, — объелся, наверное.
— Она тебе нравится?
Чарли не отвечал.
— Ты, может, любишь ее? — В голосе отца не было удивления, была нежность. Ну еще бы — он ведь советник, мудрейший из всех консильери.
— Я сейчас не могу об этом говорить.
— И не надо, я сам тебе все скажу. Она шикарная женщина, высший класс. Но, Чарли, что тебе о ней известно, кроме того, что ты ее любишь?
— Ничего в общем-то, ь— ответил Чарли, глядя в сторону. — А если и известно, то это все неправда.
— Что значит — неправда? Ты считаешь, можно знать о человеке всю правду? Ты с ней всего пару дней знаком, в лучшем случае — неделю. Ты-то сам что ей о себе рассказал? Как ты зарабатываешь на жизнь?
— Сказал, что торгую оливковым маслом и сыром. Да она знала, папа. Она с самого начала все знала, но и виду не подала. Она пришла на свадьбу, перекинулась с тобой парой фраз, потом уложила Неттурбино и говорит, что она налоговый консультант.
— Чарли, а если бы все было наоборот? Представь, что я сразу сказал тебе, что она приехала убрать Неттурбино, а она вдруг спросила бы, чем ты занимаешься по жизни. Ты признался бы, что ты инфорсер у Прицци?
— Нет.
— Сколько на свете парней, от которых только и слышно — я, мол, замочил и того и этого. И все это чушь собачья. Айрин не из таких. Она хоть и понимала, что рано или поздно ты обо всем узнаешь, но не торопилась с тобой делиться, потому что привыкла держать язык за зубами. А чего ты ждал? Серьезные люди в нашем деле лишний раз не станут рисковать.
— Это не женское дело!
— У нее не было выбора. Ее отец вел себя как свинья, пока его не завалили мусором на свалке, но она до конца возилась с ним. Примерная дочь. Потом ей встретился этот Маркси Хеллер. В Детройте, где он заболел туберкулезом, она все за ним ухаживала. В Финиксе он ее бросил, потому что ему жаль стало, что такая женщина пропадает рядом с ним. Она вернулась в Чикаго, ее взяли курьером. Она хорошо справлялась, ее стали повышать. Пока она моталась туда-сюда через океан, изучала налогообложение, вот и выучила.
— Зачем ей это, если она курьер или дилер?
— Но она американка! Она прикинула, что, советуя людям, как похерить налоговую службу, она заработает еще больше. Тем более что у нее знакомства, связи. Она также знала, что в нашей среде всегда найдется работа, которую женщина выполнит чище, чем, например, Эл Мелвини или ты. Она приехала и сделала для нас такую работу на отлично.
— Ну не знаю, папа. Это серьезно. Мы хотели пожениться.
— Не сомневаюсь, что она была бы хорошей женой. Но дон Коррадо и семья этого не поймут. Привези ее в Нью-Йорк и живи с ней, если хочешь. Но жениться? Ты же знаешь Прицци. По их понятиям, женщина должна быть женщиной, и точка.
— Я подумаю, папа.
— Только не забывай, что я тебе сказал, Чарли. Не сходи с ума, понял?
Глава 11
Когда приехали Дом и Фил, чтобы отвезти Анджело домой, Чарли вышел на террасу и задумался. Хорошо, что телохранители не задержались, потому что впервые в жизни он ощущал непреодолимое желание крепко избить собственного отца. Он мог бы отделать и Дома с Филом, если бы не боялся за мебель в квартире. Хотелось сбегать в «На углу» и отдубасить всех, кто там есть. Что еще ему остается?
Внезапно почувствовав сильную дурноту, Чарли бросился в ванную, зажимая рукой рот. По пути он опрокинул кофейный столик и разбил вазу, о чем сильно жалел, пока его полоскало. Где же взять еще одну такую? Зеленую, в тон бордюру на ковре и деревьям на большой картине. Пожалуй, хрен найдешь. Может быть, кто-то сумеет ее склеить, но только чтобы трещины не бросались в глаза? Господи, хорошо бы.
Пока Чарли мылся, он понял, что его тошнит не от специальности Айрин, а потому, что у Прицци украли триста шестьдесят тысяч долларов. Луис Пало привез их с собой на стрелку и отдал концы. Да чтобы Луис Пало, самый недоверчивый человек из тех, что когда-либо ели сицилийскую пиццу, потащился в какую-то забегаловку у черта на куличках, куда ездят, чтобы щупать на задворках официанток, и повез с собой триста шестьдесят кусков? Нет, Луис ни за что не поперся бы туда, если только его не выманила какая-нибудь телка, которую он до смерти хотел трахнуть. Сукин сын!
Чарли, пошатываясь, вышел из ванной и поднял кофейный столик. Осколки вазы он аккуратно завернул в газету и убрал в ящик письменного стола. Мэйроуз стоило немалого труда найти для него такую вазу. Ох и разозлится же она, когда узнает, что стряслось. Что ж, вор и убийца Луиса ответит и за это.
