В Нью-Йорке был ювелир, которому синдикат отправлял для продажи ворованные камешки, так он повадился заменять драгоценные камни стекляшками, что вызывало многочисленные жалобы. В его магазине на Сорок седьмой улице между Шестой и Пятой авеню всегда толпились любительницы скидок, надеясь уговорить своих мужчин раскошелиться,
Джо Ликамарито, босс и друг Маркси, задумал послать в магазин команду, дабы проучить наглеца, Маркси отговорил его.
— Послушай, Джо, — сказал он, — лучше всего послать туда бабу. Она замочит его и скроется в толпе посетительниц. Никто ничего не поймет, и разговоров даже не будет.
— Бабу? — удивился Джо. — Да где я тебе найду бабу для такой работы?
— У меня есть одна, — ответил Маркси.
Маркси заговорил с ней об этом вечером, за
мытьем посуды.
— Подходишь к прилавку и просишь показать какой-нибудь камешек, будто хочешь купить, — объяснял он. — И открываешь сумку, будто сейчас достанешь деньги. Он наклоняется, чтобы открыть стекло, а ты стреляешь в него. Потом бросаешь пушку на пол и скрываешься в толпе женщин. Все закричат и побегут на улицу, ну и ты вместе со всеми.
— А сколько за это платят, Маркси? — спросила Айрин.
— Двадцать пять тысяч.
— Ты не шутишь?
— Да это еще пустяки, Айрин. Когда слух пойдет по всей мафии, что есть классная женщина-киллер, эта цена утроится, вот увидишь.
Айрин согласилась, и все прошло как по маслу. Что касается заработков, то Маркси будто в воду глядел, но только платить ей стали не втрое, а больше — по причине инфляции. Так, за убийство Неттурбино она получила сто тысяч долларов, и таких заказов набиралось три-четыре в год.
Маркси хотел стать ее агентом, за пятьдесят процентов, но она так на него посмотрела, что он мигом передумал.
— Нет, нет, конечно, это не пойдет, — зачастил он. — Только осложнит дело.
Айрин велела ему передать номер ее телефона в Детройт Джо Ликамарито. Затем у нее появилась собственная система связи — изобретение одного смазливого парнишки, студента-электроника из Университета Калифорнии, с которым она крутила роман. Парень поставил реле на телефон в Канзас-Сити, переадресовывавшее звонки на автоответчик в Беверли-Хиллз. Она купила и второй номер в Колумбии, штат Южная Каролина, откуда звонки тоже поступали в Беверли-Хиллз. Отследить номер было невозможно. Для ее бизнеса это стало подлинной находкой.
Айрин обманула Чарли, сказав, что уже четыре года, как не видела мужа, да и прожила с ним всего пару недель. Зато не соврала насчет своего польского происхождения — о чем ей не приходилось вспоминать с восемнадцати лет — и легальной профессии. То, что случилось потом, ошеломило ее, хотя она должна была это предвидеть. Айрин и Чарли Партанна занялись любовью. Это было нечто небывалое. Не только в ее жизни, а вообще первый случай в истории. Она влюбилась в Чарли Партанну. Она полюбила Чарли Партанну — или как там он требовал это называть.
Глава 14
Айрин расправилась с Луисом Пало в его машине на парковке. Она нарочно надела легкомысленные узкие брючки и бандану, дабы он не заподозрил, что она прячет оружие. Выскочив из автомобиля, взятого напрокат, она радостно бросилась к нему, словно невеста, готовая бежать с ним на край света. Пистолет Маркси заранее приладил на магнитах под приборную доску с пассажирской стороны. Целуя Луиса, Айрин вынула пистолет и убила его выстрелом в голову. Затем она опустила тело на сиденье и вышла, не забыв напоследок обшарить его карманы.
Сумка с деньгами и чемодан Луиса лежали в багажнике. Айрин забрала сумку и поехала в Рено, по дороге остановившись, чтобы переодеться в платье. Из Рено она самолетом добралась до Лос-Анджелеса, а там села в свой «гоцци», ждавший ее в аэропорту, и приехала домой.
Маркси был совсем плох и лежал в постели. Пока ее не было, у него дважды открывалось кровотечение.
— Я не могу никуда ехать, Айрин, — сказал он.
— Отдыхай, Маркси, не разговаривай.
— Пока они не явились за деньгами, нам бы лучше свалить в Гонконг, но я просто не в силах, Айрин. — Он закашлялся, закрывая рот платком.
— Маркси, не надо! Я что-нибудь придумаю. — Она давно придумала. Он все равно умирает.
— Скажи им, что я приехал и пригрозил тебя убить. Скажи, что о деньгах ничего не знаешь.
В маленькой комнате, где стоял телевизор, Айрин разделила деньги пополам. Половину Маркси она сложила обратно в сумку, а сумку отнесла в гардероб. Свою половину она положит в банк. Когда Маркси умрет — а это может случиться в любую секунду, — ей по праву достанется все.
На следующий день Маркси захотел посидеть. Она помогла ему надеть халат, сунула в карман пистолет и усадила его с картами за стол в маленькой комнате. Следующие два дня он, умирая, с утра до ночи раскладывал пасьянс. На второй день вечером Айрин поехала за продуктами, а вернувшись из супермаркета, она почувствовала, что у них гости и настало время выступить в роли любящей жены.
— Я дома, дорогой! — крикнула она, входя в кухню.
Когда за спиной раздался знакомый голос, она сразу поняла, что мучения Маркси закончились.
Ее план сработал. Она изобразила невинность и шок. Отдала ему деньги. Она жила в своей роли. Чарли сказал, что не хочет ее убивать. Нет, нет, он любит ее. Ничто другое не произносила она с большим чувством, чем слова «я согласна стать твоей женой, Чарли».
Бедный Чарли был очень зол на себя. Что ж, сам виноват. Ему нечего было ей предъявить. Она добровольно отдала деньги. Ее связь с Луисом доказать было невозможно. Маркси? Но Маркси ее муж, и кому, как не гангстерам, знать, что выпадает на долю жены гангстера и как она достойна сочувствия? Маркси, кроме того, уже труп. Если Чарли поверит ей, все будет в порядке. С каждым днем все лучше и лучше. Да еще триста шестьдесят тысяч будут греть ей душу.
Деньги, конечно, нельзя упустить, но обиднее всего было бы упустить Чарли. Он такой замечательный, редкий бандит, не просто убийца, а отчасти бойскаут. Он исполняет свой долг, он верит, что это необходимо. И оттого, что он так хорош, она должна убедить его, что для нее важны его ценности — верность, честь семьи Прицци, стремление оправдать доверие, добиваясь намеченных целей во что бы то ни стало.
По правде говоря, толковые парни в их профессии встречались нечасто, что до некоторой степени способствовало ее успеху. Помимо важных заказов, которые поручали таким спецам, как Айрин, у Прицци было много грубой работы, по зачистке территории от всякой шушеры, и на эту работу находилось не более четверти необходимых исполнителей. Прицци могли выставить две тысячи солдат, но лишь сто пятьдесят представляли, как быстро убить человека, а сто из ста пятидесяти еле-еле умели придушить, вдвоем затянув веревку на шее какого-нибудь бедолаги.
Чарли был легендарный профи. Ему случалось выполнять заказы средь бела дня, на глазах десятков свидетелей, и уходить невредимым, потому что помимо владения профессией у него была вера в то, что он вершит акт справедливости. Не последнюю роль здесь играла возможность ощутить власть, но деньги точно были ни при чем, поскольку киллеры, состоящие в семье, не получали денег за работу. Однако большинство из них были просто животные. Чарли был особенный, он работал с чувством. Он знал, что служит идее, а не золотому тельцу. Он, как артист, стремился исполнить работу красиво, с блеском, показать класс, дабы боссы еще выше ценили его мастерство.
