— Иногда нужна, папа, — сказала Мэйроуз. — Он приезжал ко мне домой в ночь накануне отъезда в Калифорнию, где он женился на этой женщине, и сделал это со мной.
— Что он с тобой сделал? — переспросил Винсент, неуверенный, что правильно ее понял.
— Он трахнул меня, папа, три раза. Или четыре — я забыла.
Винсент с размаху влепил ей пощечину, так что она слетела со стула.
— Закрой свой грязный рот. Ты с кем разговариваешь? Ты разговариваешь с отцом!
Мэйроуз снова села на стул, держась за щеку.
— Ну, это так называется.
— Грязный мерзавец! — бушевал Винсент. — Он точно это с тобой сделал? Чарли Партанна? Ты уверена?
— Уверена ли я? Папа, если б ты видел размерчик его…
— Замолчи! Как ты можешь говорить такие слова отцу? Где твоя честь?
— Чарли Партанна украл мою часть, папа. У меня ее больше нет.
Винсент выбежал из комнаты, выбежал из дому. Он полночи бродил по улицам и думал.
На следующий день вечером они снова сидели в гостиной. Мэйроуз вязала. Винсент накалялся. Двадцать минут спустя он сказал:
— Ты знаешь, что Чарли Партанна предал нас не один раз? Он украл у нас триста шестьдесят тысяч долларов.
— Нет, папа, не Чарли, а его жена. Это была ее идея. Она убила Луиса Пало, чтобы взять деньги. К этому Чарли не имеет отношения.
— О чем ты говоришь? Возможно, его жена все придумала, но и без Чарли тут не обошлось. Они использовали мужа, потому что он работал кассиром в Вегасе, и как только он принес деньги, Чарли его убил. Да Хеллер еще остыть не успел, а Чарли уж женился на вдове, а ты говоришь — не имеет отношения. Он хотел заполучить эту телку.
— Нет.
— Что значит «нет»? Не возражай мне!
— Слушай, папа, ты кассету помнишь? Которую сделал Паули на свадьбе Терезы? Я заказала фотографии и отвезла их Престо Чиглионе в Вегас…
Во время рассказа Мэйроуз Винсент сидел вытаращив глаза.
— Завтра я поговорю с доном Коррадо, — сказал он, когда она закончила. Однако о том, что Чарли не виноват, он не обмолвился.
Глава 26
Ha следующий день Винсент позвонил Амалии незадолго до полудня и узнал, что дон Коррадо хорошо себя чувствует и примет его в пять часов. Винсент вышел из прачечной по черному ходу, ничего не сказав Анджело и никого не желая посвящать в их с отцом личное дело.
Они сидели на моррисовских стульях в огромной комнате, служащей дону квартирой. Это была гостиная и одновременно спальня — в золотисто-голубых спокойных тонах, дизайн которой придумала Мэйроуз. Практическое исполнение — по семейным обстоятельствам — она поручила коллегам. Моррисовские стулья были из другой оперы. Эти стулья были в ходу, сколько Винсент себя помнил, еще с тех пор, когда мать была жива, а отец был молодым.
— Что ты предлагаешь, Винсент? — спросил дон Коррадо.
— Пусть Чарли за все заплатит. Его нужно убрать.
Дон Коррадо сморщил губы и сложил ладони домиком.
— Не торопись, Винсент. Пока мы не вернем триста шестьдесят тысяч, мы никого не станем убирать. И не забывай об этической стороне дела. Если мы уберем этих двоих, мы поставим себя в очень неприятное положение. Чарли — наш лучший солдат, наш инфорсер, очень надежный человек. Его отец — мой личный консильери. Тут есть о чем задуматься. Пойми, что если мы начнем, то придется идти до конца и убивать всех — семью, друзей и так далее, потому что Партанна восстанут против нас. Представляешь, что начнется, если в братстве станет известно, что мы убили жену одного из наших членов? Насколько это повредит нашей репутации? Это больно рискованно. Такие вопросы нужно решать сообща в Большом совете.
— А пока пусть себе живут и в ус не дуют? — возмутился Винсент.
— Сначала мы закончим с Филарджи, Винсент, а затем я поговорю с женой Чарли и попрошу ее вернуть деньги. Но с Чарли я говорить не буду.
Глава 27
Винсент Прицци с ревностью воспринимал возвышение брата Эда внутри семьи. Это всю жизнь бесило его, как ничто другое. Если главенство его отца Коррадо было фактом естественным и неоспоримым, то Эд, по его мнению, добился превосходства над ним нечестным путем. Дело в том, что Эд получил образование.
Винсент — сильный здоровый мальчик, не чуждый жестокости, — оставил школу в двенадцать лет и стал работать на отца. Клятва верности братству, принесенная им в двадцать лет, навсегда отпечаталась в его сердце и сознании как смысл жизни и единственная опора. Клянусь помогать ближнему своему. Клянусь беспрекословно подчиняться старшим. Мстить за оскорбленного ближнего, как за самого себя. Хранить в тайне имена и дела семьи, не искать справедливости на стороне. Будучи одним из Прицци, Винсент свято соблюдал эти законы, потому что они были приняты для защиты его блага.
Напротив, Эд никогда не стремился пройти посвящение. Школу он окончил с отличием. Винсент посмеялся над братом, когда тот упросил отца позволить ему поступить в колледж. Винсента шокировало, что Эд выбрал юридический факультет. На его взгляд, это было равносильно предательству. Винсент любил повторять старую сицилийскую пословицу о том, что не бывает перемен без разрухи, а Эд так и норовил все изменить. Винсент не мог взять в толк, на кой черт гангстеру образование. Когда Эд и его друзья Бен Сестеро и Гарри Гарроне уехали в колледж, Винсент не мог избавиться от мысли, что это начало конца.
Он обрадовался, когда Чарли Партанне хватило ума бросить школу, проучившись два года, но Чарли, пройдя посвящение, доучился и получил аттестат на вечернем отделении. Винсент был жестоко разочарован. Потом вернулся Эд, и отец доверил ему весь легальный бизнес, сказав, что под началом Эда, Бена и Гарри семья сможет утроить доходы. Винсент никогда не вникал в то, что делает отец по ту сторону закона, но с возвращением Эда он был очень обижен, когда его дело, настоящий семейный бизнес, приносящий свободный от налогов капитал для финансирования прочих проектов, стал собакой, которой виляет хвост Эдуардо.
Его точно обухом по голове огрели, когда он осознал, что Эдуардо теперь главный. Эд понимал законы. Он знал все ходы и выходы. Он мотался в Вашингтон, в Кэмп-Дэвид, дружил с президентами. Возил сенаторов, конгрессменов и госсекретарей на охоту и прогулки на Карибы и к себе в Палм-Спрингз, где Винсент отказался бывать. А Эд никогда не ездил в Вегас. Брезговал, наверное.
Эд ни разу не был женат. Трех женщин, с которыми он прожил более-менее подолгу, он называл «натурализованными» женами. Хорош друг кардинала! Эду все сходило с рук. Казалось, он никогда не работает — только болтает по телефону и летает на самолетах. Эд управлял огромным бизнесом, но не по этой причине его тень окружала Винсента, точно вечная ночь. Эд вращался в кругу людей, которые управляют страной, вот в чем дело. Он имел такое влияние, что если кому-то в семье, во всей фрателланце, в еврейских синдикатах или в черных бандах требовалась действительно серьезная помощь, то обращались к нему. Эд знал цену каждому. Эд был Человек.
