— Но почему?
— Чарли, ты что — оглох? Я тебе говорю, что это не просто жена полицейского, это жена начальника отдела по борьбе с организованной преступностью, и теперь, когда стало известно о похищении Филарджи, они готовят крупную операцию против мафии. Одному Богу известно, чем это все закончится.
Амалия подала первое. Суп под названием Le Virtu, из свиной колбасы, фрикаделек, зелени, овощей и пасты. Чарли с трудом доел свою гигантскую порцию, а дон опорожнял тарелку за тарелкой — числом четыре штуки, — точно отправлял цемент в бетономешалку. Затем он налил им по бокалу сухого красного вина «Корводи Кастельдачча» с изысканным ароматом, а Амалия тем временем принесла спиральную пасту от Абруцци, ricci di Donna, и рагу из жареных крабов, помидоров, чеснока и хрустящие пахучие гренки. Чарли свирепо взглянул на Амалию, когда она подошла к нему после дона Коррадо. Она кивнула и положила ему на тарелку только две ложки. Дон Коррадо, ничего не замечая, съел две порции и сказал:
— Амалия, дорогая, я сегодня в настроении для пасты. Зима, наверное, будет ранняя. Можно нам еще пасты? Не могла бы ты это устроить?
— Я приготовила панцеротти, папа.
— Неужели? А что это?
— Ты это любишь, папа. Это жареная паста «Каппидди д’Анджилу» с моцареллой, ветчиной, яйцами, помидорами, луком и анчоусами.
— Пахнет божественно! — воскликнул дон Коррадо, хлопая в ладоши. — Это из Бари, родины Урбана Шестого.
Внезапно Чарли ощутил, что чудесные ароматы, прекрасное угощение, захватывающий аппетит дона Коррадо увлекли его и заставили забыть о всех тревогах. Он почувствовал, что ему нечего бояться этого голодного щуплого старика, при одном имени которого он всю жизнь трепетал, точно оборотень, учуявший чеснок. Он снова очутился на кухне своей матери, в раю своего детства. Второе дыхание посетило его в образе великого goloso, колосса чревоугодия, словно дух святой вдруг уселся ему на плечо, повязав шею салфеткой. Он поднял на Амалию страждущий взор, и она поняла и положила ему целую гору панцеротти, которую он принялся уплетать. Дон Коррадо весело кивнул, усердно работая челюстями.
Чарли представил себя в возрасте своего дедушки. Наверное, и он будет чревоугодничать, пока от старости не откажут кишки, и станет легендой на зависть всем италоамериканцам. Ведь еда сродни деньгам или власти. Ты ешь и не даешь есть другим. Достаточно один раз прийти на обед к дону Коррадо, чтобы понять это. Конечно, при своей специальности он имеет мало шансов дотянуть до старости. Может быть, он и года не проживет. Чарли впервые всерьез задумался о том, что он не бессмертен. Надо что-то менять. Он решил, что, покончив с Филарджи и получив свои пять процентов, которые дон Коррадо великодушно даровал ему из общей прибыли по операции, он откажется от должности, сокращающей ему жизнь. Пусть кто-то другой теперь уродуется. Он попросит себе семейный букмекерский бизнес с заведениями в Вегасе, Майами, Атлантик-Сити, Далласе, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, приносящий Прицци пятьдесят миллионов в год, пять миллионов из которых причитаются управляющему. Айрин будет гордиться его деловой хваткой. Понятно, что получить такой лакомый кусок — непростая задача, но выполнимая. Ведь в каждой семье кто-то заправляет букмекерскими конторами, что породили в американцах спортивное сумасшествие, ну а у Прицци во главе этого бизнеса встанет Чарли Партанна при поддержке жены, которая умеет хорошо считать.
Тем временем наступила очередная перемена блюд. Теперь им подали уху из тунца и слоеный пирог pitta ripiena, где друг за другом следовали слои сыра рикотта, жареной свинины, сыра качокавалло, колбасы и вареных яиц. Пирог Чарли молча проигнорировал.
— Ну а сейчас, — произнес дон Коррадо без малейших признаков одышки, разливая вино «Элоро», — главное блюдо, которое я имел смелость заказать сегодня утром, дорогой Чарли, потому что ожидал тебя к обеду. Это несравненное кушанье родом из нашего Агридженто, приготовленное по рецепту семьи Спина, родительской семьи моей дражайшей супруги. Такого кисло-сладкого соуса к кролику не готовят нигде в Италии — из кабачков, сельдерея, оливок, каперсов, миндаля, меда и лимона. Поистине возвышающее дух блюдо.
На десерт были разнообразные пирожные, пирожки, плюшки и жасминовое мороженое в трех вариациях.
— Ну а теперь к делу, Чарли, — сказал дон Коррадо, — если конечно, ты не предпочтешь настоящий десерт. Я имею в виду знаменитое мороженое Амалии.
— Нет, благодарю вас, Падрино.
— А я все-таки его попробую, Амалия. Но только охлажденное, а не замороженное. С ри-коттой, цукатами и шоколадом, как только ты умеешь делать. Ну и по бокалу мальвазии для нас двоих.
После обеда они перешли в гостиную дона Коррадо. Сидя на моррисовских стульях, они пили кофе, курили толстые мексиканские сигары и смотрели в окно на ощетинившийся небоскребами Нижний Манхэттен.
— В семье ты всегда был моим любимчиком, Чарли, — начал дон Коррадо.
— Вы представляли меня на посвящении, Падрино. Я стараюсь жить так, чтобы оправдать эту честь.
— Я помню это как сейчас. Ты принес клятву о послушании старшим и ни разу не нарушил ее.
— Все благодаря вам, Падрино.
— Чарли, позволь мне сказать тебе, что в успехах семьи есть твоя большая заслуга. Ты самый лучший из наших солдат, включая Винсента и твоего отца. Не было случая, чтобы ты провалил дело или упустил хоть доллар.
— Я просто хочу быть достойным вашего доверия.
— Сейчас, Чарли, я верю в тебя, как никогда. Я и мой сын Эдуардо.
Эти слова неприятно удивили Чарли. Почему не Винсент, его босс? Почему дон Коррадо заговорил про Эда? Эд Прицци всегда сторонился Чарли. Изредка они разговаривали во время собраний, но в основном общались через адвокатов по уголовным делам.
— Чарли, — дон Коррадо наклонился и положил руку ему на колено, дабы подчеркнуть доверительность их беседы, — Винсент серьезно болен. У него высокое давление. Его врач сказал мне, что это опасно. Боль от подагры постоянно заставляет его отвлекаться. Но хуже всего дело обстоит с его почками. Скажу тебе по секрету, что почки у него сдают.
— Ну, — пожал плечами Чарли, — современная медицина…
— Я думаю перевести Винсента в Вегас и отдать ему три наших отеля. Также нам нужно отладить систему фиксированного гандикапа, не слишком возбуждая министерство юстиции. Казино — это игрушки по сравнению с букмекерской конторой.
— Я знаю, — сказал Чарли. Господи, почему все ценные мысли приходят ему так поздно?
— Ты, наверное, гадаешь, зачем я тебе все это говорю? — улыбнулся дон Коррадо.
— Да.
— Потому что ты вскоре займешь место Винсента.
Чарли только захлопал глазами.
— Да-да, — дон Коррадо положил в рот темно-синюю виноградину, — ты будешь боссом.
— Я? — переспросил Чарли.
— Я, ты и твой отец еще должны проработать вопрос о твоем вознаграждении. Сначала, пока Винсент не окончательно отошел от дел, ты будешь получать меньше. Но все-таки это сорок тысяч в неделю. Плюс тебе будут подчиняться две тысячи сто человек. Что ты на это скажешь, Чарли?
