— Айрин, слушай… Мы их уроем, этих Прицци.
— Чарли! — Она искренне удивилась, услышав от него такое.
— У меня есть ты, а у тебя есть я. Не всегда же им брать верх.
— Но что мы можем сделать?
— Для начала давай поговорим с моим отцом, — предложил Чарли.
Глава 31
Впервые в жизни неизменно спокойное лицо Анджело Партанны исказила гримаса гнева. Дело едва не закончилось взрывом, но он вовремя успел выскочить на террасу и закрыть за собой дверь. Десять минут спустя, когда он вернулся в комнату, они увидели прежнего Анджело.
— Не стоит волноваться, — сказал он, — это просто бизнес. Вот Винсент — другое дело.
— А что на него нашло? — спросил Чарли.
— С тех пор как его дочь вернулась домой, жизнь ему не в радость. То подагра достает, то давление, а виноват ты, потому что не женился на ней десять лет назад.
— На ком? — удивилась Айрин.
— На Мэйроуз.
— На Мэйроуз?
— Что ж, у каждого свои тараканы. Но это не так интересно, как заказывать мужа его собственной жене.
— Что же теперь будет? — спросила Айрин.
— Прежде всего ты обязательно должна вернуть триста шестьдесят тысяч, а если дон Коррадо хочет еще пятьдесят процентов, то это его право.
— О’кей, я уже поняла, что это неизбежно. И что потом?
— Сначала отдай деньги, иначе дон Коррадо не поверит ни единому вашему слову. Вы не сможете с ним торговаться, пока не выполните его первого условия. Нужно, чтобы он видел, что вы серьезно настроены, когда предложите ему сделку, которая обеспечит вашу неприкосновенность.
— Какую сделку? — спросил Чарли.
— Вы должны будете забрать у дона Коррадо то, что ему необходимо больше всего — Филарджи. Драгоценный Филарджи, залог возвращения банка за одну десятую цены с выгодой в шестьдесят — семьдесят миллионов. Украдите его снова, на этот раз у Прицци. Понимаете?
— Я тоже об этом думал, — сказал Чарли, кивая.
Анджело перевел взгляд на Айрин. Она грустно кивнула, затем вынула из шкафа свой маленький чемодан и поставила у ног Анджело.
— Тут пятьсот сорок тысяч. Отдайте их ему, но я хочу, чтобы он мне их потом вернул в обмен на Филарджи.
— Слушайте, я вам расскажу одну занятную историю, которая имеет отношение к Филарджи, — сказал Анджело, садясь на стул. — Дело было около года назад. Дон Коррадо и Эд Прицци вызвали Филарджи и предложили ему план по доению банка, разработанный Эдом. Речь шла о махинациях с иностранной валютой. Они пообещали ему пятьдесят процентов от прибыли, если он согласится, но он отказался и даже пригрозил сдать их в полицию. Сказал также, что изложит весь их разговор на бумаге и в случае своей внезапной смерти попросит кое-кого отправить эту запись окружному прокурору. Любой на месте дона Коррадо плюнул бы и отступился, но не таков наш дон. Он нашел в банке человечка — этого самого Гомски — и уломал его принять участие в их с Эдом проекте, но уже за двадцать пять процентов. Сэкономил, так сказать. Коррадо хвалился мне, что, дескать, таким образом он не только совершил выгодную сделку, но и нашел способ уничтожить Филарджи, не убивая его. Вам эта история пригодится как дополнительный аргумент, когда вы будете торговаться с ним за Филарджи.
— О боже! — воскликнула Айрин.
— Так что нам делать с Филарджи? — спросил Чарли.
— Сначала нужно его перепрятать. Сколько человек его охраняют?
— Двое, и это мои люди. Они делают, что я им прикажу.
— Ты, никак, с луны свалился? — усмехнулся Анджело. — Дон никому не доверяет, потому что в нашем бизнесе главное — это подозрительность, а не мозги. Им наверняка приплачивают, чтобы они следили друг за другом и за тобой.
— Тем хуже для них, — сказал Чарли. — Я их прикончу без лишних сантиментов.
— И что потом, когда мы перевезем Филарджи в другое место? — спросила Айрин.
— Вы начинаете переговоры. Отправляете письмо дону Коррадо, сообщая, что Филарджи у вас, и требуя общения через посредника. Дон Коррадо спрашивает у меня совета. Я отвечаю, что сам готов посредничать, потому что никому другому вы не доверяете.
— Это означает, что мы должны будем доверять вам, — заметила Айрин.
— Верно, — улыбнулся Анджело, — но это лучше, чем всю жизнь скрываться, чтобы под конец все равно погибнуть от ножа или пули.
— А вдруг они ответят отказом, тупые сицилийцы?
— Тогда вы пригрозите, что Филарджи расскажет о них все в полиции. Вы с Чарли тоже дадите свои показания, пользуясь программой защиты свидетелей. Дон, Эд и Винсент получат пожизненные сроки — за убийства, подкупы чиновников, мошенничество — словом, за все свои подвиги. Это будет конец семьи Прицци. — Анджело встал, подошел к окну и продолжил, глядя на море: — Я, наверное, попрошу копов усилить давление на бизнес, чтобы Прицци хотя бы на время о вас позабыли. В конце концов, может оказаться, что Айрин не напрасно пришила в лифте эту злосчастную капитаншу.
Глава 32
Когда Анджело позвонил Дейви Хэнли на службу и представился Честером Файнштей-ном, Хэнли выслушал и сказал, что перезвонит. Через двадцать минут он добрался до автомата на Брум-стрит, на который следовало бы приладить жучок, чего за тридцать лет почему-то никто не догадался сделать.
— Анджело? Ты мне звонил.
— Да, привет. Слушай, поди меня в двенадцать часов на нашем месте. Я подъеду и заберу тебя, о’кей?
— Идет, — сказал Хэнли и повесил трубку.
Сидя в шестилетнем «форде» Анджело, они
медленно курсировали вокруг Проспект-парка.
— Я, кажется, нащупал нить в убийстве Калхейн, — говорил Анджело. — Пока ничего конкретного, но я думаю, что если вы, ребята, еще нажмете в пяти округах, то убийцу вам могут выдать.
— Господи, Андж, я просто в отчаянии. Мы и так прозябаем на половинных окладах. Закрыв большую часть операций, мы теряем сотни тысяч долларов в неделю.
— Это только идея, Дейви. Кое-кого уже достало такое положение вещей, и он готов договариваться. Прицци заинтересованы лишь в одном — выдать полиции киллера, чтобы этот бардак побыстрее закончился и бизнес восстановился.
— Ну что ж, я попробую убедить своих ребят. Я верю тебе, твоя информация всегда нас выручала. Уж так и быть, мои люди затянут пояса, лишь бы достать мерзавца, который убил женщину.
— Спасибо, Дейви. Это, возможно, ускорит процесс.
Четыре дня спустя аресты возобновились во всем городе, включая Стейтен-Айленд. Игорные дома затрещали от полицейских рейдов. Патрули разгоняли на улицах шлюх и опустошали бордели, тридцать лет исправно отстегивавшие дань. Уличные дилеры лишились товара на шестнадцать миллионов долларов. Убытки букмекеров были настолько велики, что не поддавались подсчету. Война нанесла ущерб восемнадцати национальным видам спорта, создавшим теннисистов и жокеев-миллионеров, десятки тысяч полей для гольфа, хоккейные катки, стадионы, армию спортивных журналистов и рекламщиков. Как известно, авто- и велогонки, баскетбол, лошадиные и собачьи бега, регаты, бейсбол, гольф поощряют людей тратить миллиарды на покупку телевизоров и пива. За неделю граждане спускают только на тотализаторе больше, чем государство могло бы израсходовать на одну военную кампанию. Когда полиция Нью-Йорка прикрыла эту лавочку, журналисты, производители спортинвентаря и кондиционеров, а также владельцы команд и тысячи игроков просто исчезли с нью-йоркского рынка, потому что игра существует до тех пор, пока на нее принимаются ставки. Но больше всех пострадали те, в чьи карманы прямиком попадают эти ставки, — полиция Нью-Йорка и мафиозные семьи и синдикаты.
