И все же эти месяцы сблизили их, заставив оценить лучшие качества друг друга – надежность и решительность Бет и наблюдательность и живость Кэтрин.
– А, кстати, ты так и не рассказала мне, что нарисовано на этих картинах. – Бет почувствовала недовольство Кэтрин и заговорила о другом: – Дик сказал только, что какие-то одинаковые цветы. И никак не мог взять в толк, как он выражается, почему нужно было отправлять их в соседний город, чтобы всего лишь вставить в рамы.
– Потому, что рамы должны быть изящными! – быстро ответила Кэтрин. – Тетушка Мэриан уверена, что здешний столяр не сумел бы выполнить работу хорошо. Кажется, он уже однажды что-то ей испортил. Ах да, конечно, я не сказала, это изображения лаванды, два выполнены в виде гербария – повесить над камином – и еще несколько маленьких букетиков. Их разместят над прикроватными столиками.
– Твоя тетушка решила оживить «Лавандовую спальню»? – встрепенулась Бет. – Давно пора было выкинуть те пыльные покрывала. Должно быть, их вышивали лет двести назад!
Кэтрин фыркнула, но если Бет и преувеличивала, то не сильно. Сама Кэти, входя в «Лавандовую спальню», каждый раз радовалась, что не ей, а горничным нужно наводить там порядок после редких постояльцев. Спальня была слишком большой и помпезной, чтобы мистер Лофтли позволил себе сдавать ее задешево, но ее убранство выглядело потрепанным и старомодным, и состоятельные путешественники презрительно морщили носы при виде блеклых сиреневых портьер из выгоревшего бархата и старинных неудобных кресел с жесткими спинками. Дядюшка Томас долгое время считал эту комнату самой роскошной из тех, что мог предложить своим постояльцам, и лишь две недели назад уступил настойчивым просьбам жены кое-что обновить и улучшить в «Лавандовой спальне». Миссис Лофтли ожидала почетных гостей, собиравшихся остановиться в «Охотниках и свинье» на две или даже три недели! После трагических и пугающих событий прошлой зимы, когда в одной из комнат гостиницы было совершено самое настоящее убийство, поток постояльцев обмелел подобно летнему Крому, и известие о целой компании гостей, собиравшихся прожить в «Охотниках и свинье» так долго, чрезвычайно воодушевило мистера и миссис Лофтли.
– О, ну, конечно же, твоему дядюшке не стоит жалеть денег на новые кресла, – немедленно согласилась Бет, когда Кэти рассказала ей об ожидаемых постояльцах. – А тебе известно, кто они такие? С чего вдруг твоей тетушке понадобилась вся эта таинственность? Миссис Баклер уже сообщила всем, кто готов ее слушать больше минуты, что получила заказ на портьеры из плотного шелка, притом твоя тетушка так придирчиво выбирала его цвет, будто собралась принимать по меньшей мере герцогиню!
– Я и сама не сразу узнала, кого мы ожидаем. – Кэтрин пожала плечами. – Только вчера за ужином тетушка Мэриан упомянула в разговоре с дядей, что к нам приедут мистер и миссис Синглтон, а с ними две юные леди, горничная и слуга мистера Синглтона.
– Эти леди – не дочери Синглтонов? – Бетси сразу заметила, что Кэти не назвала девушек «мисс Синглтон».
– Ах, нет. Мистер Синглтон – их опекун. Они сестры, и их родители умерли очень давно, когда младшая из них только-только появилась на свет. По словам тетушки, их семья прежде проживала неподалеку от Кромберри. Девочек несколько лет воспитывала бабушка, а когда она тоже умерла, бедняжки оказались на попечении мистера Синглтона и его супруги. Кажется, они какие-то родственники, но в этом тетя Мэриан не очень уверена. Синглтоны увезли девочек из этих краев, и несколько лет их дом стоял заброшенным. Должно быть, он зарос плющом и дикой розой… – Кэти сделала паузу, представляя, как живописно могло выглядеть это место и как чудесно было бы нарисовать этот пейзаж сейчас, когда розы цветут так пышно, что даже над пыльным маленьким Кромберри вьется их одуряющий аромат.
– Если их семья жила неподалеку, их должны знать в городе, – прервала Бетси ее грезы. – Как зовут этих девушек?
– Хелен и Оливия Тармонт, – тут же ответила Кэтрин, опасаясь, что Бет опять начнет ворчать. – Старшая мисс Тармонт собирается замуж, и мистер Синглтон решил отремонтировать их дом, чтобы она могла жить там со своим…
– Про́клятый дом будут ремонтировать? – Бетси прервала ее и в величайшем изумлении взмахнула руками, забыв, что держит в одной из них стакан с остатками оранжада. Стакан пролетел едва ли не половину холла и упал на ковер, оставив на своем пути мелкие брызги, тут же начавшие сверкать в солнечных лучах.
– Надо же, не разбился… – растерянно пробормотала Бет, взглядом проследившая за полетом.
– Про́клятый дом? – переспросила Кэтрин, так же проводив взглядом стеклянный снаряд. – О чем ты говоришь?
– Ах, я все время забываю, что ты не из этих краев! – Миссис Харт приподнялась было, чтобы пойти и поднять стакан, но тотчас опустилась на свой стул, едва только сообразила, что может рассказать жуткую, но уже несвежую историю человеку, который ее еще не слышал. – Неудивительно, что твоя тетя не спешит рассказывать всем, кто ее будущие постояльцы. Иначе посмотреть на мисс Тармонт и ее сестру сбежится весь город!
– Так ты расскажешь мне, в чем там дело?
– Разумеется, только потом не кори меня, если тебе приснится кошмар!
Кэтрин только отмахнулась. Ее любопытство было слишком сильным, чтобы обращать внимание на предостережение миссис Харт. И все же, какое-то неясное, но тягостное предчувствие на мгновение затуманило для нее яркость солнечного летнего дня. В этом же самом холле много месяцев назад она узнала от горничной Сары другую пугающую историю, в продолжении которой невольно приняла самое живое участие.
За окном прогрохотала по Мэйн-стрит повозка Джона Харта, нагруженная досками, и облачко в мыслях девушки рассеялось, осталось лишь острое, щекочущее любопытство.
Бетси тоже поглядела в сторону окна – Джон Харт был ее супругом, и она неустанно следила за тем, чтоб его возчики не останавливались поболтать с лакеями и посыльными, когда груз нужно доставить в оговоренное время. Убедившись, что повозка проследовала своим путем, Бет снова повернулась к своей юной слушательнице.
– Тармонты, насколько мне известно, старинное и почтенное семейство. Ну, то есть были такими, пока не обеднели. Во времена моего деда им пришлось продать довольно большой кусок земли… семейству Уорренби. – Бетси споткнулась на этой фамилии, а Кэтрин зябко поежилась, несмотря на жару. – От разорения их спас брак наследника с богатой, но совсем не родовитой девушкой. Она была необыкновенно красива, и это примирило соседей с необходимостью принимать у себя дочь торговца. Но характер ее, по словам дедушки, был просто ужасный. Когда она приезжала в Кромберри за покупками, она успевала перессориться со всеми лавочниками и даже, по слухам, однажды назвала викария вислоухим карпом. А уж как она третировала своих близких! У мистера и миссис Тармонт родилось двое сыновей…
Бетси ненадолго умолкла, чтобы переждать хихиканье Кэтрин. Миссис Харт уже достаточно знала эту девушку и не сомневалась – в своем воображении Кэти уже пытается воссоздать «вислоухого карпа», чтобы затем перенести этот образ в альбом для рисования. Вернее, в один из них, тот, что она почти никому не показывала. За исключением самой Бет и еще одной старой дамы.
