– Ох, миссис Дримлейн уехала, я так ждала ее, чтобы рассказать, а потом, из-за всех этих событий, совсем забыла о том, что я услышала!
Объяснение выглядело не слишком понятным, но судья уже собрался с силами и уяснил главное.
– Вы что-то услышали, мисс Хаддон? Что именно? Это касается Арчибальда Тармонта?
– Выпейте чаю, дитя, и расскажите нам не так поспешно, – мягко, но настойчиво приказала миссис Дримлейн, в отличие от Хоуксли еще не разобравшаяся в том, насколько важный смысл скрывается за сумбурными речами девушки.
Судья Хоуксли нетерпеливо добавил чая в опустевшую чашку Кэтрин и подвинул к ней. Девушка послушно сделала несколько глотков, и взгляд ее перестал выглядеть полубезумным. Она понимала, что от нее ждут внятных объяснений, как поняла вдруг и то, что ее рассказ уже давно должен был быть передан Грейтону и его констеблям. Ведь они ищут грабителя, но на самом деле преступник сразу собирался убить миссис Синглтон, а ее драгоценности, должно быть, послужили ширмой, за которой скрыто его истинное намерение.
Кэтрин постаралась изложить свою историю кратко и ясно. Трудно судить, насколько ей это удалось, но по окончании ее рассказа судья Хоуксли с обеспокоенным видом откинулся в кресле, а миссис Дримлейн посмотрела на него с недоумением и укоризной. По ее мнению, следовало тотчас же послать за главным констеблем и рассказать ему о появлении в Кромберри Арчи Тармонта. Как бы сейчас ни выглядел этот негодяй, констеблям будет все же легче искать конкретную личность, а не каких-то грабителей, о которых совсем ничего не известно.
– Выходит, он уже однажды тайно пробирался в «Охотников и свинью», – задумчиво протянул судья. – И сумел незаметно уйти…
Кэтрин охнула и расплакалась. Почему, почему она сразу не рассказала дядюшке Томасу об услышанном? Он позаботился бы о том, чтобы лучше охранять своих гостей, и Арчибальд не смог бы проникнуть в гостиницу снова, не убил бы миссис Синглтон.
– Это я виновата, – с трудом проговорила она сквозь рыдания, когда расстроенная миссис Дримлейн попыталась узнать, что так внезапно огорчило ее юную подругу. – Я не должна была дожидаться вас, чтобы решить, что делать с этими сведениями, и вот… он пришел снова и убил ее…
– Не корите себя, дитя мое. – Судья говорил печально, но без укоризны. – Вы растерялись, эти сведения слишком важные, чтобы использовать их, не подумав. И, разумеется, вся вина за убийство лежит лишь на преступнике, и ни на ком другом! Ни ваша тетя, оставившая холл без присмотра, ни ваш дядя, вынужденный экономить на прислуге, ни вы или кто-то еще из обитателей «Охотников и свиньи» не взяли в руки нож и не лишили жизни миссис Синглтон!
С этими словами судья достал из кармана безупречно чистый большой платок и подал девушке.
А миссис Дримлейн уже волновало совсем другое.
– Боже мой, дорогая, а Тармонт мог видеть или узнать вас, когда вы спускались по лестнице?
– Я не знаю. – Кэтрин вытерла щеки и нос и обернулась к ней. – Из-за стопки скатертей в руках я не могла разглядеть ступеньки и спускалась очень медленно. Когда я вошла в коридор, он был уже пуст.
– Если только негодяй не спрятался в одной из пустующих комнат и не подглядывал за вами в щелку приоткрытой двери, – тут же нашлась миссис Дримлейн.
– К чему вы клоните, друг мой? – Судья уже собрался позвонить в колокольчик, чтобы позвать горничную, но непонятные выводы старой дамы заставили его отложить звонок.
– Если Арчи Тармонт видел мисс Хаддон в коридоре и знает, что она подслушала не предназначенные для ее ушей слова, он мог написать ей эту записку! – торжествующе заявила миссис Дримлейн, для пущей убедительности подняв вверх искривленный артритом палец.
– Записку? Какую записку? – Судья посмотрел сперва на нее, затем на Кэтрин, на чьем заплаканном лице отразилось сперва понимание, а затем истинный ужас.
– Он… хочет убить меня, как убил миссис Синглтон? – шепотом спросила она и вся сжалась в своем кресле.
Миссис Дримлейн ласково погладила девушку по руке и, видя, что Кэти слишком напугана, чтобы объяснить, в чем дело, сама рассказала Хоуксли о полученной мисс Хаддон записке с угрозой.
Судья только покачал головой – казалось, тягостные известия сегодня следуют одно за другим, а ведь до конца дня еще очень далеко! Хоуксли пожелал увидеть записку, и она была извлечена на свет божий из кармана Кэтрин.
Стареющий джентльмен несколько раз внимательно перечитал записку, осмотрел лист со всех сторон и уделил особое внимание почерку.
– Полагаю, писала женщина, – сказал он после паузы.
– Вероятно, это та дама, что передала записку, – тотчас сообразила миссис Дримлейн. – Как мы все помним, с Арчибальдом приезжала однажды какая-то женщина, назвавшаяся его женой. Сам он не осмелился появиться возле гостиницы в самый момент поиска преступника и послал ее предупредить Кэтрин. Как только он совершил преступление, вспомнил, что Кэти слышала его разговор с миссис Синглтон и может догадаться, кто произнес те слова.
– Пожалуй, пора послать за Грейтоном, – решил Хоуксли и позвонил в колокольчик.
Судья был прав. Беседовать с дамами за чайным столом о совершенном преступлении, придумывать теории и объяснения случившегося означает приятно провести время, потренировать ум и пощекотать себе нервы, но совсем другое, когда одной из этих дам угрожает настоящая опасность. Тут уж необходимо переходить от разговоров к действиям, и в этом вопросе судья Хоуксли не был готов доверять своим приятельницам, как доверял их наблюдательности и здравому смыслу.
Глава 10
– И как вы могли забыть о таком, мисс Хаддон? – От Грейтона не следовало ожидать деликатного подхода, и Кэтрин пришлось снова проливать слезы и покаянно вздыхать, пока миссис Дримлейн успокаивала ее и бросала гневные взгляды на главного констебля.
К счастью для Кэтрин, у Грейтона не было ни времени, ни желания вести долгие разговоры с юной девушкой, пусть и весьма толковой для своего возраста и пола, но все же неспособной заменить ни сержанта, ни даже самого бестолкового из его констеблей.
Судье Хоуксли Грейтон поручил проинструктировать своих подчиненных относительно внешности Арчибальда Тармонта. Если тот и сумел изменить каким-либо способом свое лицо, рост и осанка останутся прежними.
После этого один из констеблей отправился в дом Тармонтов, чтобы обыскать чердак и кладовки в поисках какого-нибудь изображения Арчи. Возможно, его мать не сожгла портреты опального сына, а лишь приказала убрать их с глаз подальше. Другой констебль должен был заново опросить жителей Мэйн-стрит, но на этот раз предметом расспросов была неизвестная леди, которая могла появиться на улице утром и прогуливаться возле гостиницы, а третьему поручили разыскать мальчишку, передававшего Кэтрин записку, и посетить все меблированные комнаты и пансионы Кромберри, где могла остановиться эта дама.
Сержант Нобблз отправился расспрашивать горничных миссис Синглтон и мисс Тармонт о письмах или визитах незнакомцев, после которых миссис Синглтон могла пребывать в дурном настроении, выглядеть расстроенной или напуганной.
