Весь сегодняшний день прошел в хлопотах – в гостиницу несколько раз забегал Стивен Морвейн, почтальон, с телеграммами от родственников Синглтонов. Три семейства и один джентльмен, кузен миссис Синглтон, пожелали остановиться в «Охотниках и свинье» на ночь, предшествующую похоронам, и на следующую за ней. Поминальный обед также решено было заказать в гостинице, чтобы скорбящим не нужно было добираться куда-то ночью в незнакомом городе.
Тетушка Мэриан всегда следила за тем, чтобы номера в ее заведении были наготове, если вдруг на пороге появится неожиданный гость, но сейчас она была так обеспокоена причиной, по которой все эти леди и джентльмены остановятся в гостинице, что несколько раз перепроверяла свежесть постельного белья и отсутствие пыли под кроватями. К счастью, четыре свободные комнаты в гостинице нашлись, и неутешных родственников покойной миссис Синглтон не пришлось отправлять в дешевые пансионы. Судья Хоуксли зашел так далеко в своей любезности, что предложил свой дом в качестве пристанища для кого-то из этих неизвестных ему леди и джентльменов, но пока в его доброте не нуждались. Однако же сделать это щедрое предложение старый хитрец счел непременным, что позволило ему опять явиться в «Охотников и свинью» почти сразу после прибытия Теннерсонов. Кэтрин, легко разгадавшая эту хитрость, готова была поклясться, что судья подмигнул ей, когда проходил мимо ее конторки к лестнице. Его Сьюзен не осмелилась не впустить в комнату мисс Тармонт, и перед тем как покинуть гостиницу, судья наскоро рассказал миссис Дримлейн и Кэтрин о своих впечатлениях от Теннерсонов.
– Старший Теннерсон был любезен и предупредителен, но, как мне показалось, раздосадован случившимся, – говорил судья, тщательно подбирая слова. – Похоже, он ожидал, что мисс Тармонт отложит венчание из-за траура, и испытал большое облегчение, когда мисс Хелен решительно заявила, что не позволит злодею, будь то ее дядюшка или кто-то другой, разрушить ее счастье. И счастье ее жениха, разумеется…
– А что об этом невероятном нарушении приличий думает сам жених? – полюбопытствовала миссис Дримлейн.
– Младший Теннерсон, откровенно говоря, показался мне довольно скучным юношей. – Хоуксли пожал плечами, его обычно проницательный взгляд выражал недоумение. – Он не выглядел ни обеспокоенным, ни счастливым, как будто его не заботит, женится он на мисс Хелен сейчас или через год-другой. Похоже, за него все решает дядюшка, а через пару недель будет решать жена.
Кэтрин не отважилась сказать, что Роджер Теннерсон хорош собой и способен понравиться молодой леди. За нее это сделала миссис Дримлейн, со свойственной ей иронией заметившая, что девятнадцатилетняя девушка могла разглядеть в Роджере то, чего не заметил седовласый судья.
– Пусть так, после всего, что пришлось вынести Хелен и ее сестре, я только рад буду услышать, что она счастлива, – неохотно согласился Хоуксли. – Но я бы не пожелал такого жениха для своей дочери или для мисс Хаддон.
Кэтрин покраснела, в словах судьи она почувствовала завуалированное желание оказать ей поддержку. Как все-таки чудесно, что ей встретились в Кромберри такие люди, как миссис Дримлейн и судья Хоуксли! Да даже Бетси Харт с ее язвительностью и даже некоторой озлобленностью стала для Кэти куда лучшим другом, нежели оставшиеся в родном Стоунфолле подруги! А тетушка Мэриан относилась к девушке с истинно материнской заботой, куда ласковее, нежели миссис Хаддон. Вот только дядюшка Томас не мог заменить Кэтрин отца, но нельзя получить все одновременно, не так ли?
Час был поздний, и судья заторопился домой. Но перед этим проводил Кэти до дверей ее комнаты и даже заглянул внутрь, чтобы убедиться – никто не прячется за портьерой, окна надежно заперты, а после его ухода мисс Хаддон так же надежно запрет дверь.
В коридоре вновь собирался дежурить Дик Харт, похоже, воспринимавший происходящее как приключение весьма приятное, учитывая улыбки Сары, становившиеся все более поощряющими.
Блестящей идеей главного констебля Грейтона было предложить мисс Хаддон нарисовать портрет мальчишки-посыльного, принесшего ей записку. Кэтрин постаралась, и один из констеблей опознал сына уличной торговки пирожками. Джека удалось разыскать, и эта находка была пока единственной удачей полиции. Напуганный парнишка рассказал все, что мог, о женщине, передавшей ему записку для мисс Хаддон, но в отличие от Кэтрин он не умел рисовать, а описание его подходило к доброй половине жительниц Кромберри.
– Горничная из приличного дома, вот и все, что мы можем сказать о ней, – сообщил Грейтон судье Хоуксли, а уж тот позже передал эти слова миссис Дримлейн, Кэтрин и мистеру Лофтли. – Крахмальный чепчик, темные волосы, хорошее платье, и она выглядела моложе матери Джека. Учитывая, что его мать проводит дни на улице со своей тележкой, а вечера за стаканчиком джина со своим сожителем, это замечание мальчика нам не пригодится. В проулке горничную ждала карета, в которой, скорее всего, сидели ее хозяева, отправившие служанку найти посыльного. Мальчишке повезло, что он слонялся по Мэйн-стрит, и он больше смотрел на предложенную ему монету, чем на горничную, но экипаж привлек его внимание своей зеленой с золотом отделкой. Я уже приказал сержанту объехать все соседние поместья и телеграфировать в близлежащие городки, расспросить конюхов и дворецких, не видел ли кто-нибудь такую дорогую карету. Да и в городе экипаж должны были заметить, Джон Харт заявил, что никогда не чинил подобный, а это означает, что владельцы не из здешних мест. Рано или поздно мы найдем его.
– Не очень-то умно со стороны владельцев такого заметного экипажа появляться среди дня на Мэйн-стрит, чтобы передавать в гостиницу записку с угрозами. – Судья неодобрительно покачал головой. – Кто-нибудь мог выйти в этот момент на улицу и рассмотреть сидящих в карете.
– Уверен, записку послала женщина, – убежденно заявил Грейтон. – Горничная в дорогом чепчике прислуживает какой-то даме…
– Этой даме поручил отправить записку Арчибальд Тармонт, – подхватил судья. – И не поинтересовался, как именно она выполнила его поручение. Разыщем леди, разыщем и джентльмена, если его можно так назвать…
Вторник прошел в «Охотниках и свинье» еще более хлопотно, чем воскресенье и понедельник, если такое возможно, но хлопоты эти были нерадостные. Уже с утра начали съезжаться родственники миссис Синглтон, а соседи Тармонтов поторопились представиться им, выразить положенное сочувствие и поглазеть на жениха мисс Тармонт. Кэтрин, Бетси и миссис Лофтли сбились с ног, исполняя поручения, пожелания и капризы, а обе горничные и лакей к ночи едва не падали от усталости. Старая гостиница как будто вновь переживала лучшие времена, когда все номера были заняты, в ресторане и общих гостиных не умолкал гул голосов, а по коридорам сновали нарядные горничные и самодовольные лакеи.
Мистер Лофтли мог бы порадоваться этой суете, если бы не причина, ее вызвавшая.
– Эти леди и джентльмены послезавтра навсегда покинут Кромберри, и они слишком поглощены своим горем и праведным гневом на убийцу, чтобы задумываться о том, что их спальни расположены рядом с комнатой, где произошло убийство. А новых гостей мы навряд ли скоро увидим… – успел сказать дядюшка Томас племяннице во время короткого ланча.
