Кэти не успела додумать свою мысль – вернулся судья с тонким лезвием и увеличительным стеклом. Миссис Дримлейн все еще не выпускала из рук медальон, и Хоуксли протянул ей увеличительное стекло. Доктор Фицпатрик пригляделся к бумаге, в которую был завернут медальон, и принялся разглаживать ее.
– Здесь что-то нарисовано, – заметил он.
– Я попробовала перерисовать портрет мисс Тармонт из медальона, – смущенно пояснила Кэти. – Время шло так медленно, и мне нужно было чем-то себя занять…
– Боже мой! – Миссис Дримлейн резко взмахнула увеличительным стеклом. – Где вы были раньше с вашим стеклом?
– Что такое? – Судья, нетерпеливо поигрывающий ножом для бумаг, нахмурил седые брови. – Вы что-то заметили?
Кэтрин замерла в ожидании ответа, едва не перестав дышать.
– Девочка на портрете – вовсе не Хелен Тармонт, вот что я вам скажу! – воскликнула миссис Дримлейн. – Или, вернее, та Хелен Тармонт, что живет в гостинице мистера Лофтли, не может быть девочкой с этого портрета!
– Но почему вы так думаете? – Судья протянул руку, желая наконец заполучить медальон и заново рассмотреть его.
– Взгляните сами! При увеличении видно, как похожи Хелен и Оливия. Еще тогда, увидев портрет, я подумала, что Хелен выросла совсем не такой хорошенькой, какой обещала стать в детстве. Ее брови шире и темнее, и разрез глаз совсем другой…
– Не может быть! – доктор Фицпатрик бесцеремонно перебил леди.
– Посмотрите сами! – негодующе заявила миссис Дримлейн, возмущенная этим недоверием. Пусть ее зрение уже не так хорошо, как было прежде, но в очках и с увеличительным стеклом она способна заметить то, что не сразу обнаружит и более молодой человек!
Но доктор вовсе не намеревался подвергнуть сомнению ее слова. Он потрясал смятым листом, на котором Кэти изобразила маленьких мисс Тармонт.
– Одна из этих девочек содержится в нашей лечебнице как племянница мисс Фрост! У меня нет никаких сомнений, те же волосы, те же глаза и родимое пятнышко на щеке! Конечно, она выросла, но у меня нет сомнений – это Энн Стерн!
Взволнованные возгласы его собеседников смешались, и несколько мгновений невозможно было разобрать ни единого слова. Первым умолк судья, отложивший нож для бумаг, чтобы рассмотреть портрет, нарисованный Кэтрин. Обе дамы прекратили ахать и замолчали после того, как доктор Фицпатрик сбил крышечку с сахарницы, передавая лист бумаги судье Хоуксли.
– Но это же… – Миссис Дримлейн снова посмотрела на медальон, который так и не выпустила из рук. – Выходит, в вашей лечебнице все это время находится Хелен Тармонт, а девушка, которую опекала миссис Синглтон, на самом деле… Кто же она?
– Племянница миссис Фишберн! – Кэтрин прижала ладони к побледневшим щекам. – Я вспомнила! Тот разговор в коридоре… Я слышала вовсе не мужской голос, это была миссис Фишберн! И она разговаривала со Сьюзен!
– Так это был не Арчибальд Тармонт? – Судья, только начавший вглядываться в черты Хелен на смятом рисунке, снова поднял взгляд на мисс Хаддон. – Но тогда эта девушка и в самом деле должна быть дочерью Сьюзен Фрост! И эти злонамеренные женщины подменили ею настоящую Хелен, чтобы завладеть состоянием Тармонтов!
– Как они смогли это сделать? И когда? – Доктор Фицпатрик утратил свою невозмутимость. В своей практике он сталкивался с разными случаями проявления корысти наследников, стремящихся запереть в сумасшедшем доме надоевшую бабушку или тетушку, но чтобы преступники подменили настоящую наследницу! Нет, такого доктор припомнить не мог. Как и судья Хоуксли, чувствующий, что тонет в этом нагромождении фальшивых имен. Что же это за невероятная интрига, сколько преступлений скрывается за ней? Миссис Фишберн, миссис Мидлхем и ее дочь, а теперь еще и Хелен Тармонт, оказывается, вовсе не Хелен, а какая-то мисс Стерн! И это имя, скорее всего, не настоящее!
– Господи, дай нам силы разобраться во всем этом! – пробормотал Хоуксли.
– Все это началось в ночь убийства Роуз Тармонт, – сказала вдруг миссис Дримлейн, и голос ее звучал так уверенно, что остальные тотчас поняли – да, именно так все и было. – Должно быть, Хелен стало плохо, возможно, у нее начался какой-то припадок, и горничная как-то сумела доставить ее в Нордчестер в состоянии, не вызывающем сомнений в ее болезни. А в ваш дом, мой дорогой друг, приехала другая девочка.
– Похоже, что это единственно возможный ответ, – согласился судья. – Обе девочки были напуганы и расстроены, и я не так хорошо знал их, чтобы заметить подмену. А вскоре за ними приехали Синглтоны и увезли в свое поместье…
– А как же Оливия? – вступила в разговор притихшая было Кэтрин. – Она должна была знать, что девочка рядом с ней – не ее сестра!
– Ее запугали, я уверена! – У миссис Дримлейн и тут нашлось объяснение. – Должно быть, горничная пригрозила ей какой-то карой, может быть, даже смертью, если она заговорит. Да даже и не послушайся она, ее слова всегда можно было объяснить помутнением рассудка, вызванным трагедией в их доме.
– Так вот почему она все время казалась такой тихой, напряженной, а Сьюзен разговаривала с ней так грубо! – Кэтрин чувствовала, что нить истины, которую они перебирают осторожно, боясь в любой момент оборвать, становится все крепче. Скоро на нее можно будет нанизывать бусины раскрытых тайн, одну за другой…
– И после смерти миссис Синглтон она сбежала, чтобы не стать следующей жертвой! – заметил судья.
– Так кто же убил миссис Синглтон? – Доктор Фицпатрик посмотрел на Хоуксли, затем на миссис Дримлейн и, наконец, на Кэти, не зная, от кого придет ответ.
– Конечно, девушка, выдающая себя за Хелен! – Судья опередил миссис Дримлейн, едва успевшую раскрыть рот. – Навряд ли я ошибусь, если предположу, что миссис Синглтон, как и мы, рассмотрела медальон повнимательнее и обнаружила, что все эти годы в ее доме жила вовсе не Хелен Тармонт. Быть может, она взяла его в руки просто так, чтобы убить время за утренним туалетом, и случайно раскрыла эту тайну, стоившую ей жизни!
– Чтобы заполучить состояние Тармонтов, эти женщины ни перед чем не остановятся! – Судья помрачнел. – И Теннерсоны тоже должны быть в сговоре с ними, мисс Хаддон слышала достаточно, чтоб мы были в этом уверены. Да и сестры Фрост не смогли бы проделать все это за одну ночь – кто-то должен был помогать им, опоить чем-то Хелен и доставить ее в Нордчестер. Возможно даже, не в ту же самую ночь, а позже, когда ни у кого не останется сомнений, что с Синглтонами уехали Хелен и Оливия Тармонт. Но какими качествами должна обладать эта девушка, чтобы так долго выдавать себя за Хелен! Ведь ей было не больше пятнадцати лет, когда она начала играть эту роль!
– Я думаю, Роджер Теннерсон не хочет жениться на мнимой Хелен Тармонт, он не любит ее, – робко заметила Кэти. – И она тоже, скорее всего, не влюблена в него.
– Конечно, они хотят поскорее получить деньги Тармонтов! – Миссис Дримлейн выглядела как человек, чьи прогнозы полностью оправдались. – И разделят их между собой. Оливия, должно быть, опасается за свою жизнь, ведь ей бабка завещала солидное приданое, а эти негодяи наверняка планируют завладеть и им! Миссис Фишберн не напрасно требует свою часть, ведь она так рисковала, запирая настоящую Хелен в вашей лечебнице! Хелен должна была каждую минуту кричать о том, что она вовсе не мисс Стерн, что ее силой увезли из родного дома!
