– Конечно. Пол?
– Ну?
– Ш…
– Иш! – воскликнул он, и я невольно засмеялась – я ведусь на эту глупую шутку с детства.
– Нет, серьезно. Что, если я продам квартиру?
– И поживешь у меня? Я могу превратить весь первый этаж в отдельную квартиру для тебя.
– Может быть, – туманно сказала я, хотя и не думала переезжать к нему. – Тогда сколько мне понадобится денег? – я хотела ликвидировать как можно больше пассивов. К тому же мне нравилась мысль оставить Тома без жилья.
Пол назвал еще одну цифру, гораздо меньшую.
– Шикарно. Последний вопрос. Я хочу… э-э… раздать немного денег. Типа укрепить карму и снизить годовые налоги, – сказала я, моля Бога простить меня за эту и всю прочую ложь, которую мне пришлось выдавать за последние дни. – Как найти хороший благотворительный фонд?
– Поищи в указателе фондов. Там полная информация о том, кто из них надежен. Ищи фонд с рейтингом не ниже Б-плюс.
– Все-то ты знаешь, – сказала я, чувствуя, что передо мной снова забрезжил свет.
– Это обуза, поверь мне.
– Люблю тебя больше всех, Пол.
Через час я ликвидировала половину своих сбережений. Я бы опустошила весь счет, но поскольку оставался шанс, что придется делить его с Томом, если я доживу до официального развода, я положила оставшиеся деньги на депозит наличными.
Я так и не нашла приличного фонда специально для детей, чьи родители умерли от рака. Рассмотрев возможность превратить неправду, которую я сказала Таю и Шие, в правду и основать собственный фонд такого назначения, я все-таки решила, что деньги лучше препоручить людям, разбирающимся в том, что они делают. Поэтому я выбрала два фонда, нацеленных на противораковые исследования – Мемориальный онкологический центр Слоуна-Кеттеринга и Детскую исследовательскую больницу св. Иуды – и отправила в каждую по чеку, каких никогда не выписывала прежде, с уточнением, что пожертвования делаются в память Шарлотты Росс, моей матери.
Тут я задумалась. Хотя я привыкла молиться и верила в Бога, не могу сказать с уверенностью, что я верила в загробную жизнь – хотя, конечно, надеялась, что она существует. Меня не столько интересовала встреча с Творцом, сколько возможность снова увидеть маму. И чем ближе становилась эта возможность, тем больший я испытывала страх. Наблюдает ли она за моей жизнью издалека? Что она скажет о моем жизненном выборе? Эти пожертвования показались мне бесполезными. Наверняка я могла бы почтить память матери чем-то более важным и осмысленным.
Да. Конечно, могла. И я так и сделаю, избавившись от всех благ земных, которые не понадобятся мне на небесах.
Я зашла на сайт распродаж и повесила объявление:
«Распродажа в связи с разводом! Мебель середины прошлого века! Световая скульптура! Современное искусство! Смешные цены – уйдет все!»
После этого я позвонила своему приятелю-риелтору. «Либби?» – удивился он. Я уже звонила ему по поводу кондоминиума, но он, вероятно, не ожидал, что я объявлюсь в пятницу в девять вечера, особенно с учетом того, что мы не виделись несколько лет, со времен вечеринки по поводу помолвки общей знакомой.
– Радж, хочу ускорить события. Ты по-прежнему готов продать мою квартиру?
Он тут же взбодрился.
– Хочешь побыстрее с этим покончить? Когда?
– Вчера.
– Сколько просишь?
– Столько, чтобы погасить кредит, – сказала я и сообщила сумму своего оставшегося долга.
Он присвистнул.
– Прекрасно. Вы покупали ее до жилищного бума, так что, скорее всего, удастся прикарманить сотню.
– Долларов?
– Тысяч, Либби. Сто тысяч.
Я ахнула.
– Давай подробнее.
– Я могу поставить ее в список на этой неделе, но ты должна обеспечить чистоту и порядок.
– Никаких проблем. Квартира будет почти пуста, а меня в следующем месяце вообще не будет в городе.
Мы с Раджем дружим онлайн, и он уже видел мое последнее обновление статуса – «не замужем».
– Либби, мне неловко спрашивать, но…
– Тома это не особенно радует, хотя я платила девяносто восемь процентов кредита. Тем не менее он не сброшен со счетов. – Придется сменить замки и подделать подпись Тома. Очень жаль. С другой стороны, я осыплю золотым дождем больных детей. Черт возьми, когда я сброшу с плеч долой квартиру, паршивое пожертвование на грамотность, которое сделала Шиа, будет выглядеть, как выручка в киоске с лимонадом.
Но главное то, что я из бесполезного сгустка углерода превращусь в дочь, которая сделала хоть что-то, чтобы показать, что смерть ее матери была не совсем напрасной.
9
– Святая Мария и Иосиф, Либби. Ты сошла с ума? – вопросила Джесс. Она осматривала мою квартиру – опустошенную. Я думала, что распродажа по случаю смерти и развода будет длиться до вечера, но с самого утра первым делом явилась дизайнер интерьеров с мебельным фургоном и парой здоровенных парней и смела почти все. «Это правда ваше?» – то и дело спрашивала дизайнер. Вероятно, когда сбываешь скандинавскую мебель по ценам Армии спасения, люди подозревают, что дело здесь нечисто. Хотя моей первоначальной целью было побыстрее избавиться от барахла. Я поняла, что дизайнер имеет средства, чтобы основательно пополнить мой благотворительный фонд, и накинула на ее счет лишнюю тысячу. Это заставило ее замолчать.
Я бы не впустила Джесс, если бы знала, что это она, но я подумала, что пришел очередной покупатель.
– Нет, правда, – в ужасе продолжала она, – тебе нужно показаться специалисту. Прямо сегодня.
Я проследила за взглядом Джесс: там, где стоял кремовый секционный шкаф, теперь мотались клочки пыли.
– Возможно, – допустила я. И перевела взгляд на ее дневное одеяние. – Правда, я не ношу перьев в волосах на полном серьезе и не хожу с сумкой из шкуры ламы.
– Это страус. – Она фыркнула. – И я вообще-то тебе звонила. Извини за прошлый вечер, но вряд ли ты что-нибудь исправишь, если будешь избегать меня.
– А я не собираюсь ничего исправлять.
Теперь настал ее черед смотреть на меня скептически.
– Хотя теоретически в это трудно поверить, состояние твоей квартиры свидетельствует, что ты говоришь правду. Куда ты дела мебель?
– Меняю обстановку, – ответила я, не в силах сдержать улыбку.
– Либби, это нехорошо. Эта мебель много значила для Тома.
– Жаль, этого не скажешь о наших брачных обетах, – засмеялась я, но смех прозвучал невесело. – К тому же мы обе знаем, что это я заплатила за все, что здесь есть. Э-э, то есть, что здесь было. Так что могу поступать, как мне хочется.
– Не сомневаюсь.
